Начало сезона для Sauber и её руководителя Мониши Кальтенборн можно сравнить с контрастным душем: накануне австралийского уик-энда все были свидетелями беспрецедентного скандала, связанного с проигранным судебным процессом, инициированным Гидо ван дер Гарде, а затем оба гонщика команды, Фелипе Наср и Маркус Эриксон, заработали очки на трассе в Альберт-парке. Это был первый результативный финиш Sauber за последние пятнадцать месяцев.
Обвинения, выдвинутые против Кальтенборн, были весьма серьёзными, пресса вовсю обсуждала, какими могут быть юридические последствия для неё лично и для команды, но в итоге конфликтующие стороны смогли договориться.
У швейцарской газеты Blick давние связи с Хинвилом, поэтому Кальтенборн, в прошлый уик-энд категорически отказывавшаяся от комментариев, согласилась пообщаться с журналистами издания, признавшись в том, что ей пришлось пережить действительно тяжелейший период, видимо, худший в её карьере. Бессонные ночи, тревога за команду, постоянные переговоры с юристами, с Берни Экклстоуном, с Петером Заубером. Иногда звонили двое её детей, дома в Швейцарии тревожившихся за маму, оказавшуюся в центре столь драматичных событий, ведь в Австралии была реальная угроза того, что имущество Sauber может быть арестовано, а сама Кальтенборн – взята под стражу.
«Когда вы присутствуете на заседании австралийского суда и слышите слово “тюрьма” – в этот момент вы испытываете шок», – признала она.
После того как в четверг накануне начала гоночного уик-энда суд Мельбурна подтвердил, что на руках у Гидо ван дер Гарде действующий контракт, поэтому команда должна предоставить ему возможность выступить в Гран При Австралии, в пятницу голландец появился в боксах Sauber в сопровождении многочисленных журналистов и телекамер. Там он взял комбинезон Маркуса Эриксона и демонстративно его надел. Механики команды не стали принимать участие в этом спектакле и покинули боксы. На руках у голландца было судебное решение, однако суперлицензию FIA он получить не мог.
«Если бы он получил лицензию FIA, он бы всеми способами постарался сесть за руль, – продолжает Кальтенборн. – Да, я допустила ошибки. Я была слишком доверчивой, верила людям. И была за это сурово наказана».
Как намекает газета, кроме письменного контракта между ван дер Гарде и командой были ещё и некие устные договорённости, это обычная практика в Формуле 1. Но Кальтенборн, адвокату по профессии, разумеется, следовало понимать, что суд не станет принимать это во внимание, его интересует только формальная сторона дела.
В итоге в Мельбурне в последний момент было достигнуто внесудебное соглашение с ван дер Гарде, по которому команда должна выплатить ему многомиллионную неустойку, по слухам, 16 млн. швейцарских франков. Отвечать на вопрос, где она возьмёт такую сумму, Кальтенборн отказалась. В любом случае, платить придётся – тем не менее, этот достаточно болезненный для Sauber исход дела позволил предотвратить дальнейшую эскалацию скандала.
И всё-таки, почему Мониша Кальтенборн в своё время пошла на столь рискованный шаг? Автор текста в Blick делает такой вывод: «Она отвечает за команду и ради неё сражается, как львица. Поэтому она была вынуждена буквально схватиться за соломинку, но просчиталась. Но мотив всех её действий всегда один: необходимо сохранить более 300 рабочих мест на базе в Хинвиле, спасти дело жизни Петера Заубера и обеспечить будущее швейцарской команде Формулы 1».