Семья Бьянки всегда была так или иначе связана с автоспортом, поэтому гонки стали стилем жизни и для Жюля. Несмотря на короткую карьеру в Формуле 1, он завоевал сердца многих болельщиков, а его смерть от последствий аварии в прошлогоднем Гран При Японии стала тяжелым ударом не только для его семьи. В интервью французскому журналу AutoHebdo отец гонщика Филипп почтил его память и заявил, что до сих пор не может смириться с результатами расследования аварии в Сузуке.
Вопрос: Ваш дядя Люсьен, ваш отец Мауро, ваш сын Жюль – два поколения гонщиков. Почему вы остались в стороне от автоспорта?
Филипп Бьянки: Дело не в том, что у меня не было желания им заниматься. Как можно носить фамилию Бьянки, жить в семье, где все мужчины разделяют общую страсть к автоспорту и не заинтересоваться этим? Из-за несчастного случая, в результате которого погиб Люсьен на «24-х часах Ле-Мана» и аварии в 1968-м, в которой едва не погиб мой отец, гонки внезапно стали запретной темой в нашей семье.
Тем не менее, в какой-то момент я захотел без особых надежд на успех выступить в соревнованиях Volant Elf (по результатам которых молодые гонщики могли пройти обучение). Я прошёл в полуфинал, но мне посоветовали остановиться на этом. Сразу же после этого я записался на соревнования Volant Avia на трассе Ла-Шатр и на этот раз прошёл в финал… Впрочем, это было безнадежно.
Отец поступил так, чтобы потом его не в чем было упрекнуть, и купил прототип, чтобы меня тренировать, не привлекая к этому особого внимания, но всё это не должно было выйти за рамки хобби. Мне пришлось смириться с категорическим запретом моей бабушки – матери Люсьена и Мауро, которая жива до сих пор и которой скоро исполнится сто лет. Она не хотела ничего слышать об автоспорте. Друзья семьи могли бы мне помочь, но зная о трагедиях, которые пришлось пережить моей семье, они не хотели брать на себя ответственность и подталкивать меня к карьере гонщика.
Конечно же, надо трезво оценивать ситуацию – у меня не было необходимого уровня, чтобы стать отличным гонщиком Формулы 1, но я мог сделать неплохую карьеру в гонках на выносливость… В дальнейшем, тем не менее, я выступал в разных гонках, в частности в «24 часа Спа», сел за руль Alpine в гонках исторических автомобилей – такую же машину пилотировал мой отец. Я завоевал титул в европейской серии гонок на выносливость, выиграл Rally Bianchi в Бельгии. Но каждый раз моя бабушка очень сердилась и упрекала меня в том, что я заставлял семью снова это переживать. Для меня это был, скорее, способ отвлечься и получить удовольствие, чем заработать деньги.
Вопрос: Это увлечение быстро переросло в занятие картингом и обучение молодежи…
Филипп Бьянки: Да, это произошло благодаря Жану, отцу Франка Монтаньи. Он предложил мне стать управляющим картинговым комплексом в Сен-Тропе. Именно на этой трассе началась невероятная карьера Алена Проста, и именно там трехлетний Жюль, наблюдая за молодыми гонщиками, сам сел за руль прокатного карта. Как только он стал доставать до педалей, он уже думал только о гонках, хорошем времени на круге, борьбе с соперниками. Это стало настоящим наваждением.
Вопрос: А что говорила ваша бабушка?
Филипп Бьянки: Шлем, комбинезон, трассы – к тому времени уровень безопасности заметно вырос. Кроме того, речь шла только о картинге. Прежней конфигурации Нюрбургринга и Спа, где выступали отец и дядя, больше не существовало. Бабушку успокоили, ведь она понимала, что речь идет только о развлечении. Однако Жюль очень быстро стал относиться к этому гораздо серьезнее. Кроме того, он отлично пилотировал…
Вопрос: Он думал только о гонках и стремился осуществить планы?
Филипп Бьянки: Меня глубоко тронула авария в Сузуке, она круто изменила или даже разрушила мою жизнь, но единственное, о чем я не могу сожалеть – я не стал мешать Жюлю заниматься тем, что он хотел больше всего: гоняться, прогрессировать, выигрывать… Всё остальное не имело для него значения, и он полностью погрузился в автоспорт, который так сильно любил. Ни я, ни его мать не могли ему в этом помешать, ведь эта страсть и была его жизнью. Да, это было настоящее призвание.
Вопрос: Вы сразу заметили, что у него есть талант, или ему потребовалось много работать?
Филипп Бьянки: Судя по моему опыту, гонщик, у которого есть потенциал выиграть титул, должен не только обладать талантом, но и много работать. Одного таланта недостаточно – его должна сопровождать постоянная работа, ведь только так его можно полностью раскрыть. Это была одна из главных черт Жюля. Я всегда старался не переносить на него свои амбиции. Да, я его люблю, это самый красивый, самый умный, самый лучший парень – не может быть по-другому, ведь это мой сын, но я всегда думал, что у него есть всё необходимое, чтобы многого добиться.
Столько же, или даже больше, чем стиль пилотирования может сказать взгляд пилота в шлеме за несколько минут до старта – именно тогда я понимаю, что того или иного гонщика ждет большое будущее. Больше ничто не имеет значения – только связки поворотов, точки торможения, соперники… Это взгляд, который устремлен вперед, но ни на чём не сконцентрирован. Я заметил этот особенный взгляд у Жюля, когда ему было примерно пять лет. Я видел его у некоторых старых и современных гонщиков и иногда встречаю его у молодых дебютантов.
В один из вечеров после гонки – мне кажется, Жюль тогда лидировал в европейском чемпионате Формулы 3 – он сказал мне странную вещь: «Я лидировал в гонке и в какой-то момент отключился от борьбы. Всё мне казалось настолько простым и автоматическим, что я словно отключился от гонки. Машина точно реагировала, и я пилотировал на автомате. Я был роботом и не отдавал себе отчет, что лидировал в гонке – мысленно я был в совершенно другом месте»… Он словно парил.
Вопрос: Как подняться на вершину автоспорта, когда вы происходите из семьи со скромным достатком?
Филипп Бьянки: В этом помогут талант, работа, смирение, результаты, амбиции и друзья, а также удачное стечение обстоятельств, хотя на самом деле нельзя назвать случайностью, когда вам предлагают отличные возможности. У меня был друг и партнер Пьер-Ален Блюм. Он тоже не сомневался в таланте Жюля и сказал мне: «Давай, делай то, что надо делать, я рядом».
В тот момент пришла пора принять решение о будущем Жюля – этот вопрос должны задать себе все родители спортсменов. Существует огромная разница между человеком, который вам говорит: «У вашего сына большой талант, его ждет отличное будущее. Дайте мне 150000 евро, и вы всё увидите» и человеком, который у вас спрашивает: «У вашего сына большой талант, я попробую помочь ему сделать карьеру, можем ли мы обсудить контракт?» Именно такое предложение мне сделал Николя Тодт. Он был менеджером Фелипе Массы, но хотел заняться карьерой какого-нибудь молодого гонщика, желательно француза. Он опросил руководителей местных команд, и 9 из 10 назвали Жюля.
Вторая важная проблема касалась школы. Тесты, гонки, пропуски уроков, учителя, которые не были готовы пойти навстречу… Заниматься спортом и продолжать учёбу? Хорошо, но это значит вынудить Жюля участвовать только в национальных чемпионатах, запретить ему выступать за границей, чтобы достичь более высокого уровня. Несмотря на все усилия, он отставал в учебе. В этой ситуации помогла компания Николя Тодта All Road Management – они занимались с ним английским, итальянским, связями с общественностью. Я восхищался Жюлем – он стал отличным парнем и сумел сам всего достичь.
Вопрос: После картинга Жюль дебютировал в Формуле Renault в 2007-м. Тогда ваш девиз был таким: год на обучение, чтобы в следующем сезоне начать побеждать?
Филипп Бьянки: Жюль с самого начала был сильным соперником – как и Прост. Он выиграл Формулу 3 Masters, но титул достался Нико Хюлкенбергу, который выступал в этом чемпионате второй год. В 2009-м Жюль стал чемпионом европейской Формулы 3, в 2010-2011-м выступал в GP2, в 2012 году – в Мировой серии Renault, но упустил титул из-за вылета с трассы в результате инцидента, спровоцированного Робином Фряйнсом.
Продвигаться по карьерной лестнице было нелегко, и участие в ряде молодежных программ позволяло добиваться результата быстрее. Оказаться в нужный момент в правильном месте не так просто. В случае с Максом Ферстаппеном всё сложилось идеально: он в подходящий момент воспользовался шансом Red Bull – я говорю не только о том, что Toro Rosso потребовалось заменить гонщиков, но и о том, что у нее была весьма эффективная машина. Что мы могли бы сказать о Максе, и как он справился бы с дебютным сезоном, если бы ему пришлось сесть за руль Caterham или Marussia? Какой вывод сделала бы Red Bull?
Еще один, полностью противоположный пример – Фернандо Алонсо, гонщик, которого я считаю на данный момент ориентиром, и который добился всем известных результатов. Что можно было бы сказать о нем, если бы сейчас он только начинал карьеру, а не доказал свой талант раньше? Автогонки – единственный спорт, где возможности спортсмена напрямую зависят от потенциала его техники. Все обращают внимание только на тех, кто поднимается на подиум. Именно поэтому Формула 1 – сложный чемпионат, где необходимо умение смириться и не поддаваться унынию.
Вопрос: Поэтому девятое место Жюля в Гран При Монако стало настоящей победой?
Филипп Бьянки: Совершенно верно. Он завоевал девятую позицию за рулем Marussia в обычной гонке, сражаясь с Жан-Эриком Вернем и Романом Грожаном – это без сомнения была его лучшая гонка в Формуле 1. Причём, он много раз мне говорил, что идеально провел ту или иную гонку, хотя финишировал 15-м или 16-м.
Вопрос: Став в 2010-м слушателем Гоночной академии Ferrari, Жюль участвовал в нескольких сессиях тестов. Затем в 2012-м подписал контракт третьего пилота Force India. Тогда вы сказали себе, что добились цели?
Филипп Бьянки: Если принять в расчет работу в девяти пятничных тренировках и участие в технических брифингах, то это идеальное начало карьеры в Формуле 1, но я продолжал задаваться вопросом, получит ли он настоящий шанс. Он хотел бороться на трассе, а не тестировать настройки или новые антикрылья.
Жюль – гонщик Ferrari, а Force India выбирала между моторами Ferrari и Mercedes… Он лишь орудие в финансовом и техническом поединке. Он это понял, когда Force India подписала контракт с Mercedes и Адрианом Сутилом, который, как известно, немецкий гонщик.
За две недели до начала сезона 2013 года все вакансии оказались заняты. Жюль был очень расстроен, когда позвонил мне. Тогда я попросил его не опускать руки: если Force India вела с ним переговоры, значит, на него обратили внимание и ставили его в один ряд с Сутилом. Конечно, его время еще придет. Спустя три дня он мне перезвонил: «Я должен поехать в Барселону и подогнать сиденье. В Marussia предложили мне контракт основного гонщика!» День тестов, и появляется новость: Жюль подписал контракт основного гонщика на 2013 год.
Вопрос: В тот год он должен был набраться опыта, не испытывая прессинга…
Филипп Бьянки: Если вы думаете, что Жюль мог начинать квалификацию или гонку с мыслью, что у него всего три колеса и единственный в пелотоне мотор Cosworth, а он должен просто добраться до финиша, значит, вы совершенно не знаете Жюля! Он всерьез относился к этому сезону. И очень рано, уже в начале октября, Marussia подтвердила его контракт на 2014 год. Тогда он получил мотор Ferrari. Его работа также заинтересовала Скудерию, ведь контракт на поставку итальянских моторов не был случайностью. Скажем, это было выжидательное решение.
С другой стороны, Жюля ждал еще один сложный сезон, тем более, что через некоторое время после Гран При Монако FIA запретила тип передней подвески, который использовал ряд команд, в том числе и Marussia. Следующие гонки оказались еще более трудными, хотя в некоторых из них Жюль блестяще выступил, и я по-прежнему это помню.
Тем не менее, начиная с Монцы он уже считал Гран При, оставшиеся до конца сезона. Это был сложный период. Жюль знал, что Ferrari обсуждала его кандидатуру с Sauber. Он действительно хотел сменить команду, чтобы, как он мне говорил, «обратить на себя внимание и привлечь больше интереса. Как можно это сделать, если уступаешь остальным две секунды? Я могу только опередить напарника, Макса Чилтона, но даже в этом случае все скажут, что это нормально».
Вопрос: Значит, слухам о контракте с Sauber в 2015-м можно было верить?
Филипп Бьянки: Я слышал и читал, что переговоры находились на продвинутом этапе… После аварии в Японии многое было сказано, но не всё. Я никогда это не узнаю. А кто узнает? Единственный вопрос, который я задаю себе – зачем Ferrari и Sauber потребовалось разглашать информацию о контракте после аварии?
Вопрос: А будущее в Ferrari, о котором столько говорили, действительно было реальным?
Филипп Бьянки: Да. Жюль часто приезжал в Маранелло, чтобы потренироваться и поработать на симуляторе. Его очень ценили как человека и как гонщика. Marussia была местом его работы, а Ferrari – приёмной семьей, где он чувствовал себя как дома. Экс-президент Ferrari Лука ди Монтедземоло несколько раз говорил, что будущее Жюля связано с Ferrari. В команде по-своему готовили его к этой работе.
Все знают политику Ferrari – им нужны громкие имена, чемпионы. Это вопрос престижа, философии и культуры. Они никогда не скупились на похвалу и обещания. Надо было уметь ждать, а также снова и снова доказывать свой потенциал.
Когда в 2014-м Жюля попросили заменить на тестах в Сильверстоуне Кими Райкконена, накануне попавшего в серьезную аварию, он показал лучшее время. В тот же вечер он мне позвонил: «Ты не представляешь, насколько легко пилотировать Ferrari! Все идет отлично! Нажимаешь на педаль тормоза – машина тормозит, выжимаешь педаль газа – она тебя слушается. В поворотах она словно едет по рельсам – настолько эффективна ее аэродинамика!» Тогда ему только исполнилось 25. У него вся жизнь была впереди.
Вопрос: Для нас Жюль был вежливым, застенчивым, скромным, беззаботным, веселым парнем… Каким он был в семье?
Филипп Бьянки: Многие родители хотели бы иметь такого сына. У него были близкие отношения с семьей. Он понимал, что мы для него сделали и всем восхищался. Это был простой, строгий, пунктуальный, увлеченный парень, который усердно занимался тем, что ему нравилось.
Он был невероятно смиренным человеком: он знал, что должен многому учиться и прогрессировать. Дебют в Формуле 1 ничего не значил для него. Это было лишь начало, и он понимал, что должен прогрессировать. Жюль не считал себя пилотом Формулы 1 – он работал, чтобы им стать. После квалификации или гонки я часто слышал от него: «Подожди, ничего не говори, на этот раз машина не причем, я допустил пару ошибок». Не так много молодых гонщиков могут такое сказать. Они никогда не признают свои промахи даже в картинге, и всё сваливают на технику. То же самое можно сказать о родителях, которые всегда находят весомое оправдание: соперник, плохое давление в шинах, неудачные настройки, двигатель, топливо, ветер…
Мой ответ в подобных ситуациях всегда был прост: «Поймите, на старте вас 20 человек, и если вы все одинаково хороши и все чемпионы мира, то, получив более или менее подходящую технику, вы все приедете к финишу первыми. Однако ширина трассы всего 8 метров, и кто-то должен быть первым, а кто-то последним». Если есть победитель и тот, кто финишировал 20-м, это обязательно связано с пилотированием. Жюль это признавал, и мне не требовалось для этого прилагать особых усилий. Я постоянно ему говорил: «Старайся реально оценивать ситуацию и работай!»
Вечером после некоторых отличных побед я испытывал чувство эйфории. Но он возвращал меня на землю, рассказывая о следующей гонке, которая может оказаться гораздо сложнее. Я также слышал, что якобы Жюль зазнался, но это означает, что вы плохо его знали. Каким Жюль был в картинге, таким он оставался в Формуле 1.
Вопрос: За этой скромностью скрывался сильный соперник?
Филипп Бьянки: Да, у его натуры две стороны. Есть Жюль такой, какой он дома, с друзьями и семьей, а есть Жюль такой, каким он бывает на трассе. Как только он садится за руль, надевает шлем, пристегивает ремень, у меня сразу складывается впечатление, что он наметил себе цель - опередить всех. В тот момент для него не существовали даже его приятели по картингу. Он должен был их опередить. Поражение или упущенная победа приводили его в ярость. Я помню, каким он был, когда тесты в картинге проходили неудачно, поскольку какие-то детали не соответствовали его требованиям.
Вопрос: Первые заработанные деньги не вскружили ему голову?
Филипп Бьянки: Жизнь не дала ему времени заработать много, а его карьера, его происхождение, его семья научили понимать цену денег. Он был самым счастливым человеком: когда он выступал в молодежных сериях, у него не было необходимости искать спонсоров или деньги. Он был щедр, но тратил очень разумно. Его чувства были важнее материального. Его жизнь проходила в самолетах, гостиницах, ресторанах, но он всегда ценил время, которое проводил с нами в нашем скромном доме в Бриньоль.
Вопрос: Вы редко приезжали на его гонки – всего четыре раза в 2013-м и столько же в 2014-м...
Филипп Бьянки: Я приезжал не для того, чтобы давать Жюлю советы, следить за его инженерами, разговаривать с журналистами, предлагать идеи и во всё вмешиваться – я был там ради того, чтобы бросить на него взгляд, похлопать по плечу, вместе выпить утром кофе, пообедать или поужинать, а также чтобы его развлечь, рассказывая всякие глупости, когда ничего не получается. Отец должен уметь слушать и молчать. Он полезен даже когда ничем не занимается.
Вопрос: Как отец гонщика, вы живёте в постоянном страхе?
Филипп Бьянки: Поневоле. Как на трассе, так и перед экраном телевизора, причем в последнем случае волнуешься еще больше. Хотя за годы, прошедшие после аварии Айртона Сенны, мы и привыкли, что Формула 1 стала менее опасной, всё равно возникают мысли об аварии, которой не должно быть, но которая может произойти. Даже если говоришь себе, что это может произойти только с кем-то другим, ты вынужден признать, что это может затронуть и твоего сына. Иногда удается выкинуть эти мысли из головы, но на финише каждой гонки чувствуешь облегчение. Подобные мысли постоянно присутствуют.
Вопрос: Вы разговаривали об этом с Жюлем?
Филипп Бьянки: Нет, я хотел, чтобы он оставался безмятежным. Кроме того, мне не хотелось, чтобы между нами возникло что-то, что могло нас разобщить. Что я мог сделать? Отговорить его от продолжения карьеры? Заставить его под тем или иным предлогом бросить картинг или молодежные серии? Попросить его заняться чем-то другим? Вернуть к учебе? Но чем бы тогда он занимался в жизни? Автоспорт и был его жизнью. У меня не было права ему это запрещать, лишать его призвания. Он думал только о гонках, жил ими.
Конечно, риск остаётся, но зная об авариях, которые произошли за последние 20 лет, уровень опасности в Формуле 1 ничуть не выше, чем в других видах спорта. Мы видели много серьезных происшествий, в том числе и в минувшем сезоне, но ни одно из них не похоже на то, в которое попал Жюль. Везде речь шла об обычных гоночных инцидентах, и мы видели, что пилоты самостоятельно покидали машины, поскольку всё прошло так, как и предполагалось. Защитные барьеры, структуры безопасности машины, монокок, высокие борта кокпита – все это срабатывало. Всё логично и объяснимо.
Вопрос: Однако Жюль попал в необычную аварию…
Филипп Бьянки: Да, это очевидно. Скажем так: эта авария никогда не должна была произойти.
Вопрос: Тысячи слов поддержки, почести, дань памяти… Уже всё написано и сказано?
Филипп Бьянки: Я ничего этого не забуду, а тем более такие похороны – Жюль всё это заслужил. Когда настоятель храма попросил присутствующих встать и проводить его аплодисментами так, как если бы он впервые поднялся на подиум в Формуле 1, хотя ему не хватило времени добиться этого в жизни, Жюль получил признание, к которому всегда стремился. Это был очень трогательный момент.
Роман Грожан и Фелипе Масса повели себя великолепно. Долгие и очень крепкие объятия Фернандо Алонсо в Будапеште, когда он принес извинения за отсутствие на похоронах, тронули меня до глубины души. Тото Вольфф сказал очень точно: «Для меня Жюль останется Джеймсом Дином Формулы 1. К сожалению, его карьера оказалась короткой, но яркой. Он успел оставить свой след. Я руковожу командой Mercedes, но завтра меня может не стать, и обо мне все быстро забудут. Те, кто вас окружает и разделяет с вами эту боль, никогда не забудут Жюля».
Все были очень искренними в своих соболезнованиях. Жюля ценили. Я подозреваю, что ненормальные, абсурдные и возмутительные обстоятельства аварии тронули всех гораздо глубже, чем обычная авария.
Когда соболезнования закончились, жизнь возобновилась. И именно в тот момент, оставшись наедине с трагедией, мы почувствовали себя очень одиноко. На прошлое Рождество в этой комнате собралась вся семья, а затем мы навестили Жюля в больнице – мы хотели поговорить с ним, оставить ему подарки. В этом году мы уезжаем, чтобы провести конец года где-нибудь еще. Жизнь без него невыносима. Он занял столь важное место в нашей жизни, что после его смерти осталась огромная пропасть. Мы постоянно тоскуем по нему. Именно поэтому мы больше не можем здесь оставаться. Жюль был настоящим бойцом, и ради него я хочу бороться.
Вопрос: Что вы имеете в виду под словами «не можем здесь оставаться»?
Филипп Бьянки: Двигаться дальше во всех смыслах. Я хочу, чтобы Жюля помнили. Не ради нас, а ради него, ведь он не должен был окончить жизнь так. Я уверен, что ему понравилось бы всё то, что мы собираемся сделать.
Вопрос: Вы получили ответы на все свои вопросы?
Филипп Бьянки: Отчасти да. И благодаря этим знаниям я понимаю, куда двигаться дальше. Мне не хватает одного ответа. Понятно, что гонщик может вылететь с трассы в дождь, но я не понимаю, почему он так странно вылетел с трассы, и почему на это не отреагировали. Фактор скорости тут не при чем. Жюль был одним из самых медленных на том секторе. Посмотрим…
На протяжении девяти с половиной месяцев при всеобщей поддержке я отдавал все свои силы сыну и с помощью всех доступных мне средств пытался помочь ему вернуться к жизни. У меня такое чувство, что я сделал всё что мог, но не добился цели. Теперь я направлю на другое эти силы, а также энергию, которую мне дает потребность найти ответ.
Вопрос: Расследование FIA не дало ответы на остальные ваши вопросы?
Филипп Бьянки: Меня шокировали результаты расследования, которые представили журналистам, даже ничего не пожелав Жюлю. В нем участвовали только те, кто его вёл и старался поскорее его завершить. Это люди FIA. Разве там не было конфликта интересов? Можно ли участвовать в расследовании и одновременно быть судьей?
Расследование – это одно, оно представило точки зрения на ситуацию. Хорошие вопросы и правдивые ответы – это совсем другое. Опросите сотню человек, которые в курсе аварии, и задайте им вопросы: что произошло, почему Жюль вылетел с трассы, почему он столкнулся с эвакуатором, который находился в том месте. 90% респондентов ответят, что у них по-прежнему нет ответов.
Я уже говорил и повторю: если кто-то несет за это ответственность, он должен в той или иной степени понести наказание. Всё четко и ясно. Я потерял Жюля и никогда не смогу его вернуть. Мне больше нечего терять, за исключением разве только памяти о нем и уважения к нему. Я продолжу бороться ради Жюля, и меня в этом будут поддерживать. Хотя я по-прежнему чувствую боль, я стараюсь избегать категоричных и окончательных решений. Я взвешиваю то, что говорю, и меня в этом поддерживают.
Вопрос: У вас есть всё, что позволяет вам сегодня утверждать, что эта авария не была обычной и не является гоночным инцидентом?
Филипп Бьянки: Да. Мои адвокаты этим занимаются. В Формуле 1 могут быть очень сложные в техническом плане вещи, но есть и очень простые. Всему свое время.
Вопрос: Какие у вас отношения с бывшими руководителями Marussia?
Филипп Бьянки: Отличные. Джон Бут и Грэм Лоудон всегда меня поддерживали. Несколько дней назад я завтракал здесь с Грэмом – он вернул мне оставшиеся в команде вещи Жюля.
Вопрос: Что вы планируете сделать в память о Жюле?
Филипп Бьянки: При поддержке князя Монако я создаю там Фонд Жюля Бьянки. Альбера II тоже очень тронула эта трагедия. Там будет выставка картов и машин, фотографии и личные видео, магазин продукции с логотипом JB17, мы будем заниматься общественной деятельностью и финансовой, а также любой другой помощью молодым одаренным спортсменам. Мы будем делать для других то, что делали для Жюля. Если мы хотим увидеть нового Проста, Шумахера, Сенну, то это единственное верное решение. Слишком много молодых пилотов не получили свой шанс из-за нехватки средств. Именно поэтому я попросил Николя Тодта подписать контракт с Шарлем Леклерком, который сейчас стал слушателем Гоночной академии Ferrari.
Вопрос: Этот фонд будет посвящен только автоспорту?
Филипп Бьянки: В основном да, но мы будем рассматривать и другие виды спорта. Параллельно мы собираемся запустить марку гоночных картов JB17 – он с удовольствием бы это сделал, если бы у него было время…
Вопрос: Что вы хотели бы добавить к тому, что было сказано по ходу нашего разговора?
Филипп Бьянки: Жюль был для меня путеводной звездой. Она погасла 5 октября 2014. Это был отличный гонщик, но прежде всего уникальный человек. Идеальный сын, которого мне не хватает больше всего. Меня мотивирует осознание того, что его любили и ценили столько людей – это заставляет меня что-нибудь сделать для него.
