26 октября исполнилось 20 лет знаменитой гонке в Хересе, в которой Жак Вильнёв, после столкновения с Михаэлем Шумахером, завоевал свой единственный титул. Специально для официального сайта чемпионата Жак подробно рассказал о том, как это произошло…
Победив Михаэля Шумахера в битве за титул чемпиона 1997 года, я одолел не просто гонщика – я одолел Систему. Таким было ощущение после гонки в Хересе – все хотели, чтобы пилот Ferrari выиграл свой первый титул в личном зачёте с 1979 года, а я лишил их такого шанса.
Это был очень напряжённый сезон, по ходу которого Williams оказывалась в разной форме. В первой гонке в Мельбурне мы были на две секунды быстрее остальных, но затем Ferrari догнали нас и даже опередили. Перед решающим боем за титул мы чувствовали, что находимся в более слабой позиции – мы были отстающими.
Нужно учесть, что меня исключили из протокола предыдущей гонки в Сузуке. Там была нелепая ситуация, связанная с жёлтыми флагами. Инцидент произошёл на тренировке, и мы решили всё же подать апелляцию и стартовать в гонке, что было ошибкой. Вместо того, чтобы играть в игры с FIA, нужно было отказаться от участия в Гран При и уехать домой.
Конечно, Михаэль победил в Японии и перед финальной гонкой опережал меня на одно очко. Чтобы выиграть чемпионат, я должен был финишировать в Хересе впереди него. Простая математика, но так как на кону стояло очень многое, напряжение оказалось высоким. В какой-то момент мне пришлось даже пойти и поговорить с Эдди (Ирвайном, напарником Шумахера по Ferrari), потому что по ходу пятничной тренировки он четыре раза меня блокировал. Больше он этого не делал, но это даёт вам представление о тех психологических играх, что тогда велись.
Мы с Михаэлем не общались перед гонкой. Мы не оказывались с глазу на глаз с того момента, как я опередил его по внешнему радиусу последнего поворота в Эшториле в предыдущем сезоне. Это была неловкая ситуация для него, это ущемило его эго, он воспринял всё близко к сердцу. Думаю, я трижды обгонял его в 1996-м, а никто не мог обгонять Михаэля!
Что касается нашей машины, то мы не ожидали, что трасса в Хересе подойдёт FW19. У неё была склонность к избыточной поворачиваемости, что помешало нам в Маньи-Кур, и мы ожидали, что в Испании будет то же самое. Но это оказалось не так, и мы были приятно удивлены своим темпом и стабильностью на тренировках. К вечеру пятницы я знал, что смогу сражаться.
Квалификация получилась немного сумасшедшей. Я взял поул на первом комплекте шин, хотя атаковал не на пределе. Шины Goodyear очень остро реагировали на состояние – у них был хороший уровень сцепления с трассой, но очень маленький рабочий диапазон, и чтобы попасть в него, нужно было атаковать достаточно агрессивно. Я ожидал, что на втором комплекте смогу значительно прибавить, но этого не произошло, потому что я заблокировал резину. К счастью, мой первый круг оказался достаточно хорошим. Михаэль и Хайнц-Харальд (Френтцен) показали точно такое же время, 1:21,072, но поул достался мне, поскольку я сделал это раньше.
В ночь перед гонкой я спал как убитый. Возможно, лучше, чем когда-либо ещё по ходу карьеры! Я поужинал с друзьями и рано отправился спать. Я был совершенно расслаблен и мгновенно уснул. Но в день гонки атмосфера была достаточно напряжённой, так что было приятно отправиться на трассу во время warm-up, чтобы успокоить нервы. Я показал пятое время, что было хорошо, так как по ходу warm-up я не атаковал на пределе. В этом не было смысла, мы и так всё знали о машине.
Мы провели много времени, изучая различные сценарии гонки и пытаясь определиться со стратегией, и в конечном счёте это нам навредило. Мы рассмотрели 100 различных вариантов, и когда подошло время старта, не знали, какой выбрать! Когда находишься под таким давлением, не нужно слишком много думать обо всём этом, потому что запутаешь сам себя. Нужно просто реагировать на то, что происходит вокруг – именно этим я занялся в гонке.
Стартовал я неплохо. Время реакции было очень хорошим, и разгон тоже получился отличным. Но старт Михаэля был словно с другой планеты. Наверное, это был его лучший старт за карьеру, без малейшей пробуксовки – и он захватил лидерство. Теперь мне нужно было придумать, как его опередить.
Преследуя Михаэля, я видел его слабые и сильные стороны. Его слабым местом оказались торможения, а мы в этом были сильны, поскольку на предыдущем этапе получили новую электронную тормозную систему, благодаря которой баланс тормозов всегда оставался постоянным.
В Dry Sac, шпильке после задней прямой, я мог тормозить на 10 метров позже, чем Михаэль, и знал, что там мне представится шанс. Я также знал, что должен его удивить – догнать его настолько издалека, чтобы он даже не смотрел в зеркала. По ходу гонки я просто ждал второго пит-стопа. Мне нужен был высокий уровень сцепления с трассой на новых шинах, чтобы шансы на обгон были максимальными, и судьба чемпионата должна была решиться на двух кругах после моего второго пит-стопа. На первом я должен был к нему подобраться, а на втором обогнать, после чего шины потеряют эффективность.
В значительной степени так и произошло. На 48-м круге я решил атаковать. Я очень сильно рисковал в Curva Sito Pons, скоростном правом повороте, который выводит на заднюю прямую, за счёт чего отыграл два метра. Я знал, что ситуация из разряда «сейчас или никогда».
Я нырнул на внутреннюю траекторию и был удивлён тем, что он сразу не перекрыл мне траекторию. Моя атака началась издалека, поняв, что происходит, он закрыл передо мной дверь, но было слишком поздно – я находился рядом, и он отрикошетил от моего бокового понтона. Это был удивительный момент. На следующем круге, проезжая это место, я видел его на ограждении. Я всё ещё помню его лицо, пот на лбу. Он никогда не потел, но я видел его пот, и это очень яркое воспоминание.
Перед гонкой было много разговоров. И я сказал журналистам, что если дойдёт до прямого сражения, то жду, что он сделает что-то отчаянное. В FIA даже предупредили, что будут наказывать за любые незаконные действия на трассе.
Как я и предсказывал, мы сошлись, и мне очень повезло финишировать в гонке. Батарею на моей машине, находившуюся в левом понтоне, в который и пришёлся удар колесом Михаэля, удерживали на месте лишь несколько проводов. В то время я этого не знал, но всё равно замедлился до самого конца гонки. Я не пытался финишировать на подиуме и не знал, что меня догоняют гонщики McLaren – именно поэтому я их пропустил. Если бы я понял, что на четвёртом месте позади меня Герхард [Бергер], то я бы пропустил и его, чтобы он завершил свой последний Гран При на подиуме.
Воспоминания о праздновании после гонки немного размазаны. Я помню, как увидел парней из Renault в светлых париках, копировавших причёску, которую я начал носить по ходу сезона. Помню, как Ирвайн пришёл в бейсболке с надписью «Шумахер чемпион», которую Ferrari привезла на эту гонку. Я позвонил премьер-министру Канады. Полагаю, все думали, что я разговариваю с мамой!
Вечером в отеле у нас была вечеринка. Я выступал в качестве бармена, наливал напитки, было довольно шумно. Пришёл даже Михаэль в белом парике. Он подошёл к стойке и обнял меня, а его жена сделала снимок. Я подумал: «Ладно, это весело».
Через неделю фотография оказалась в немецких таблоидах, как бы говоря, что он не сделал ничего плохого, и в отношениях между нами нет никаких проблем. Вот тогда я рассердился. Я не переживал по поводу того, что он сделал на трассе, потому что это помогло мне завоевать титул. Меня разозлило то, что Михаэль использовал момент моей славы в своих собственных целях.
Люди спрашивают меня, как победа в чемпионате изменила мою жизнь. Трудно ответить, потому что я не знаю, что бы было без неё. Но она открыла передо мной двери. Теперь я был не просто сын Жиля, теперь я чего-то добился сам. Это стало ключевым моментом моей карьеры.
