В обстоятельном интервью Daily Mail большой поклонник Айртона Сенны Льюис Хэмилтон говорил о гонщиках прошлого и настоящего, о новой жизни после ухода из McLaren, отношениях с отцом и былых проблемах...
Льюис Хэмилтон: «Я пилотировал машину Айртона Сенны – за рулем его McLaren 1989 года я проехал несколько кругов по одной из конфигураций Сильверстоуна. Это один из лучших моментов в моей жизни. У Сенны было много общего с Жилем Вильневом, и именно это я хотел у них перенять. Я мечтал стать таким, как они, и мне кажется, что сейчас я управляю машиной так же, как это делал бы Айртон. Это были лучшие гонщики, и то, что они делали, было лучшим. Я хотел бы этим овладеть.
Если посмотреть сейчас на Себастьяна Феттеля, то он всегда использует искусственный газон и шире, чем следовало, заезжает на поребрик. Бывает, он без необходимости выезжает за белую линию, но это ему ничего не стоит. Во времена Сенны слишком широкая атака поребрика или выезд на несколько сантиметров за пределы трассы закончились бы разворотом. Пилотаж Айртона всегда был на грани, а не за гранью, поэтому мне нравится его стиль.
Сейчас можно выехать за пределы трассы и вернуться на траекторию, поскольку на современных автодромах широкие зоны безопасности. Раньше они были гравийными - машина могла получить повреждения или застрять. Теперь можно атаковать, широко заходить в повороты и всё равно возвращаться на трассу. Когда подобные действия не приводят к последствиям, у вас возникает мысль, что это здорово. Однако мне нравятся городские трассы, в частности, Монако, где у вас нет права на ошибку, а если вы что-то сделали неверно, приходится расплачиваться. Я не хочу, чтобы ошибка оборачивалась травмой, но оплошность может привести к потере времени или заглохшему двигателю. Именно в этом и заключается сущность гонок, именно поэтому гонщики прошлого вызывают восхищение.
Мне нравится, что уровень безопасности стал выше, но в те времена было сложнее управлять машинами – тогда использовался рычаг переключения передач. Вспомните пилотаж Сенны в Монако – большую часть времени он фактически управлял машиной одной рукой, это здорово! Очень здорово!
Мне кажется, я мог бы лучше раскрыть свой потенциал до того, как появились системы, помогающие гонщику. Теперь все решает техника. Мы сидим с инженерами и обсуждаем падение давления в гидравлической системе. У меня огромное количество кнопок и переключателей на руле – в Mercedes их 26. Понять и использовать их – само по себе наука. Если бы мне пришлось выбрать какую-либо эпоху в истории Формулы 1, я бы хотел выступать во времена Сенны – в 1988 или 1989 годах. Тогда машины были опасны сами по себе. Выехав в Сильверстоуне за рулем McLaren тех времен, я утопил педаль газа и почувствовал себя беззащитным. Я подумал: «Здорово! Что за гонщики!» Я пилотировал и Mercedes W125 30-х годов, а в нем не было ремня безопасности. Если вы входите в поворот на слишком высокой скорости, то можете вылететь из машины.
Сейчас сложности заключаются в другом – они связаны, скорее, с инженерными аспектами. Формула 1 ежегодно меняется. Мне приходится анализировать детальные данные о резине, прижимной силе, экономии топлива и вместе с тем бороться с соперниками.
После Гран При Монако, например, сильно болит голова, поскольку глаза постоянно двигаются, а вы должны сохранять концентрацию. Айртон говорил о Монако, что в конце гонки душа словно покидает тело. Может потребоваться несколько часов, чтобы успокоиться после гонки. Кроме того, в этот уик-энд мы серьезно теряем воду. После гонки у меня очень болят колени - из-за усилий на педалях газа и тормоза».
Многие отмечали, что за последние 20 лет в Формуле 1 заметно вырос уровень безопасности, но Хэмилтон ценит в гонках именно опасность.
«Некоторые гонщики говорят, что с возрастом становятся осторожнее, но я не принадлежу к их числу, - продолжал Льюис. – Я не буду осторожничать – такой у меня характер. Мне нужна опасность. Если Формула 1 лишится этого, я завершу карьеру. Впрочем, автоспорт остается довольно опасным. Вы это чувствуете, даже когда максимально выкладываетесь на быстром круге в квалификации.
Северная петля Нюрбургринга вселяет ужас, чем опаснее гонки, тем больше они нравятся, но при этом риск не должен превышать определенного уровня. Я не хочу, чтобы кто-то получил травму, но на Северной петле нет зон безопасности, так что эта трасса напоминает городскую, а это здорово! Я максимально выкладывался, пилотировал на пределе возможностей. Там есть один отрезок, где машина буквально взлетает в воздух и падает вниз.
Будучи гонщиком, я никогда не думал о возможных последствиях, если что-то пойдет не так. Больше всего мне нравится находиться на грани разворота или удара о стену. Именно поэтому я управляю квадроциклом и занимаюсь скалолазанием. В основе всего этого – опасность. Надеюсь, ничего не произойдет. Однако я осознаю последствия, а не просто надеюсь на лучшее. Я не получаю травм, поскольку не иду на неоправданный риск. Я вполне могу обойтись без адреналина. Мне ничто не мешает остановиться. Я умею себя контролировать».
В силу ряда причин дебютный сезон в McLaren в 2007 году оказался для Хэмилтона не самым простым, однако британец утверждает, что сильно изменился за это время, стал более зрелым и изменил свои взгляды на жизнь и работу.
«Я надеюсь, что отношение ко мне с 2007 года изменилось, - пояснил Льюис. - Сколько я себя помню, меня постоянно контролировали, и я вышел из этого окружения совсем недавно. Теперь я совершенно свободен. Конечно, у меня есть руководитель – Росс Браун, но сейчас я сам принимаю решения и не должен ни перед кем отчитываться.
Раньше я мог кому-нибудь позвонить, а затем волноваться, считая, что это было ошибочным решением, ведь меня воспитали так, что я должен ориентироваться на отца. Я чувствовал огромный стресс, но теперь это позади. Я могу позвонить отцу и сказать, что купил дом или машину, поделиться с ним своими достижениями. Наши отношения изменились в лучшую сторону. Это произошло не за один день. Ходило много разговоров, но время лечит.
Конечно, уход Рона Денниса с поста руководителя McLaren и осложнение отношений с отцом для меня были взаимосвязаны. Они оба сильные и амбициозные люди. Мой отец – глава семьи. Он наш покровитель, и все обращаются к нему со своими проблемами. Рон выполняет такую же функцию в McLaren.
Мне кажется, я действительно стал более жестким человеком. Раньше меня могло огорчить всё, что угодно, теперь я стал более стойким, стал сильнее психологически. Когда Джеки Стюарт говорит про меня разные вещи, мне порой становится смешно. Некоторые люди любят вмешиваться в чужие дела, или им больше нечем заняться. У них есть право на собственное мнение, но Джеки говорит много всего. Сначала он утверждал, что переход в Mercedes – это мое худшее решение, но потом он изменил свое мнение и сказал, что мы можем выиграть титул.
Мне потребовалось много времени, чтобы добиться этой стойкости. Около трех лет назад мне что-то мешало в личной жизни, я не мог добиться успеха в гонках, в прессе было много негатива. Меня это беспокоило. Мне не хватало сил и мотивации. Все выглядело как настоящая депрессия, поскольку изо дня в день я занимался тем же самым, желание действовать и добиваться успеха пропадало. Я не мог сконцентрироваться на работе.
Был период, когда я часто попадал в аварии, хотя этому не было объяснения. Я был не в форме. В Формуле 1 нельзя позволить себе отвлекаться – надо постоянно сохранять концентрацию. Я этого не делал, но каким-то образом мне удалось это преодолеть, теперь я не позволяю себе оказаться окруженным негативной энергией, я научился с этим справляться.
Я много думал о переходе в Mercedes. Время от времени я слишком много размышляю о разных вещах. Я задумывался о том, как отреагирует на это отец, но постарался не вовлекать в это решение много людей, поскольку всё должен был сделать сам. Я в одиночестве отправился в Таиланд и сам принял решение. У меня было два варианта: один из них был более рискованным, чем второй, а я человек, любящий адреналин и приключения.
Я сделал свой выбор. Перейти в Mercedes – всё равно, что покинуть родительский дом. Если бы я остался в McLaren, то был бы защищен, но работал с теми же людьми, которых отлично знаю, с которыми провел всю свою жизнь. В Mercedes всё абсолютно новое, поэтому то, как сложатся мои отношения с командой, зависело только от меня. У меня просто не было времени, чтобы слоняться без дела или допускать ошибки. Это самое интересное.
Странно, но сейчас я больше всего восхищаюсь Фернандо Алонсо, его невероятной скоростью. Не думаю, что кто-то может его превзойти. Я стал старше и уверен, что сейчас у нас сложились бы другие отношения. Конечно, напряженные моменты неизбежны, поскольку мы оба быстры и тогда практически не уступали друг другу, но мы оба стали более зрелыми. Сейчас я гораздо лучше выстраиваю отношения с напарником.
Если бы Алонсо стал напарником Феттеля, у них сразу же начались проблемы, а взаимопонимание мгновенно исчезло. Знаете, мне кажется, я мог бы выступать в одной команде с Феттелем. Я бы просто не выключал двигатель».
