В разные годы Герхард Бергер выступал в Benetton, Ferrari и McLaren, был совладельцем Toro Rosso, возглавлял спортивное подразделение BMW и участвовал в работе Комиссии FIA по гонкам на одноместных машинах, а в этом сезоне занимает руководящую должность в чемпионате DTM. В интервью немецкому изданию Auto Motor und Sport он рассказал о своей долгой карьере в автоспорте и о современной Формуле 1.
Вопрос: Герхард, вы дебютировали в автоспорте в 21 год. С чем это связано?
Герхард Бергер: Я выступал уже в 19 лет, но провел всего одну гонку. После этого у меня был перерыв в полтора года. Мои родители тогда сказали, что с них хватит.
Вопрос: Что произошло в той гонке?
Герхард Бергер: Вместо занятий в колледже я отправился на трассу Цельтвег и принял участие в гонке. Мне казалось, что никто об этом не узнает. Проблема в том, что я выиграл, и на следующий день об этом написали в газетах. Тогда мой отец сказал: «Если у тебя есть время на гонки, значит, ты слишком мало работаешь в нашей компании. Теперь ты будешь работать больше, и круг твоих обязанностей станет шире». Спустя год я купил восстановленную после аварии Alfa Romeo Alfasud. С этого всё началось.
Вопрос: Как это воспринял ваш отец?
Герхард Бергер: Это сложная проблема. Он не признавал гонки до тех пор, пока я не стал выступать в Ferrari и зарабатывать больше него.
Вопрос: Вы ещё застали Энцо Феррари. Как шли переговоры с ним?
Герхард Бергер: В 1986 году я выступал в Benetton, и мне позвонил Мауро Пиччинини, руководивший тогда Ferrari. Он пригласил меня в Маранелло. Моя мечта сбылась. Я сел за руль своей Audi100 и поехал в Италию. На бензоколонке я пересел в машину Пиччинини, и мне пришлось спрятаться под брезентом. Так мы проехали на территорию завода Ferrari.
Энцо Феррари сидел в тёмном кабинете. Первым делом он спросил: «У вас есть менеджер?»
– «Нет».
– «Хорошо, тогда вы можете подписать контракт уже сегодня, если мы договоримся».
На самом деле, переговоров в привычном смысле не было – он говорил, как всё делается, а я только кивал в ответ. Таким образом, я быстро получил контракт. И даже деньги. В те времена для меня это было почти невообразимо.
Вопрос: Домой вы отправились уже не на Audi 100, а на автомобиле Ferrari, предоставленном компанией?
Герхард Бергер: Всё шло не так быстро. Однако я стал первым за долгое время гонщиком, кто получил в пользование спорткар Ferrari. Жиль Вильнёв, вероятно, преувеличивал, когда говорил о такой практике. Впрочем, мне надо было помочь компании принять это решение: как только я приехал в офис Энцо Феррари на Porsche, мне сразу же предоставили служебную Ferrari. Кажется, это была модель Testarossa.
Вопрос: Значит, тогда было проще или сложнее стать гонщиком?
Герхард Бергер: До сих пор всё остаётся, как было тогда. Я вижу это по моему племяннику Лукасу Ауэру.
Вопрос: Но сейчас в Формулу 1 можно попасть благодаря поддержке Red Bull или Mercedes, либо благодаря деньгам отца, как в случае с Лэнсом Строллом…
Герхард Бергер: Или если у вас есть талант, как у Макса Ферстаппена.
Вопрос: В начале карьеры вас курировал нынешний консультант Red Bull Хельмут Марко. Он был суровым?
Герхард Бергер: Я многим обязан ему и тогдашнему руководителю BMW-Motorsport Дитеру Штапперту. Эти два человека поверили в меня и помогали мне двигаться дальше.
Вопрос: Но у Хельмута Марко свои методы…
Герхард Бергер: Однажды Хельмут мне крикнул: «Бергер, подойди сюда и вымой трейлер». Я так и сделал. Сейчас я понимаю, что он просто хотел проверить мою лояльность.
В те времена несколько человек меня предостерегали: либо ты быстр и сражаешься за позиции в лидирующей группе, либо тебе ничего не светит в спорте. Я рисковал в любом случае. Благодаря Марко, я узнавал, что происходит за кулисами.
Вопрос: От чего это зависит?
Герхард Бергер: Любому гонщику необходим инстинкт убийцы независимо от того, ведёте ли вы переговоры, боретесь на трассе или общаетесь с окружающими. С другой стороны, надо понимать, как распределять силы и как привлечь команду на свою сторону.
Вопрос: Тем не менее, авторство многих розыгрышей тех лет приписывают именно вам.
Герхард Бергер: Я не люблю об этом говорить, потому что разговор быстро переходит в область веселья. А Формула 1 от начала и до конца очень сложна. В мои времена, как и сейчас, надо было добиваться высоких результатов. При этом, конечно, хотелось наслаждаться жизнью. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было, наверное, моей слабой стороной, ведь мне хотелось постоянно развлекаться.
Вопрос: А обычные машины вы пилотировали спокойно?
Герхард Бергер: Была такая история с Жаном Алези в Маранелло. После обеда в ресторане Cavallino мы стояли на парковке рядом с чьей-то Lancia, в которой остался ключ зажигания. Надо было возвращаться на трассу на тесты, и мы решили поехать на этой машине. Жан гнал как сумасшедший. Я отодвинул пассажирское сидение, потуже затянул ремень безопасности и по дороге играл с рычагом ручного тормоза. Получался замечательный дрифт.
Но на входе в последний левый поворот непосредственно у бывшего кабинета Энцо Феррари произошло нечто странное. Я еще раз дернул ручник, после чего машина сделала странное движение и перевернулась. Мы остановились на крыше в метре от новой Ferrari Формулы 1. Крыша настолько смялась, что ни один из нас не мог выбраться. Это был полный кошмар и хаос. Поскольку всё произошло в день тестов, карета скорой помощи с двумя врачами была наготове. Впервые за 25 лет им пришлось немного поработать на тестах.
Со мной всё было в порядке, а Жан получил несколько порезов. Медики посадили его в скорую, включили сирену и уехали. Я кое-как попытался навести порядок и спрятал разбитую машину под брезент. При этом я думал, что теперь лучше всего отправиться на трассу и проехать полную дистанцию гонки на машине Формулы 1. В тот момент мне совершенно не нужен был разговор с Жаном Тодтом или Лукой ди Монтедземоло.
Но, конечно, они появились и спросили, кто сегодня будет работать на тестах. При этом о нашей аварии речь не заходила вообще. Тогда я не выдержал и спросил: «Жан, что вы думаете о перевернутой машине?» – «Как? Вы попали в аварию? На какой машине?» Я только показал на следы, оставшиеся в повороте. Он поднял брезент – это была его служебная машина. После этого возникли некоторые проблемы – меня обвинили в недостатке уважения.
Вопрос: Вероятно, это вы дали понять Айртону Сенне, что такое веселая жизнь?
Герхард Бергер: Айртона не надо было учить – он сам умел это делать. Как и я, Айртон был большим затейником. Он был даже более настойчив в тех случаях, когда я уже сдавался. Всерьёз его занимало одно: как в следующей гонке разнести всех в пух и прах. У него была потрясающая скорость, но по телеметрии было видно, что в скоростных поворотах я часто оказывался быстрее – просто мне удавалось добиться более эффективной работы машины.
Айртон занялся автоспортом в четыре года, а я – в 21. Он провёл намного больше гонок, чем я. Однако дело было не только в опыте. Он уделял гораздо больше внимания мелочам.
Вопрос: Сенна был вашим напарником – должно быть, с ним было нелегко?
Герхард Бергер: Совершенно верно, но это формировало характер. Мне не хватало скорости, чтобы опередить его на более быстрой машине. Раньше в моей карьере всё шло легко. Получив предложение от McLaren, я вообще не думал, что значит выступать в одной команде с Сенной, и сразу согласился. Тогда я был несколько наивен. Вероятно, в том числе потому, что раньше мне было не так уж сложно выступать в Ferrari с Микеле Альборетто.
При этом сначала всё складывалось нормально. В первой гонке в Финиксе я стартовал с поула и думал: «Уже неплохо». Но в Бразилии Айртон всё проанализировал и сам завоевал поул.
Вопрос: Как вы справлялись с работой, когда вашим напарником был Сенна?
Герхард Бергер: Надо быть честным с самим собой и признавать поражение, если напарник оказался быстрее. Нельзя прятаться за отговорками. Ален Прост всегда жаловался, что напарник получает лучшую машину. Я ничего не мог с этим сделать. Какая разница, мотор развивает 1000 л.с. или 1003 л.с.? Никакой. Все в McLaren и руководитель команды Рон Деннис всегда корректно ко мне относились.
Вопрос: Есть ли параллели между Айртоном Сенной и Михаэлем Шумахером?
Герхард Бергер: Нет. Михаэль совершенно другой. Сенна был более эмоциональным. Оба получили отличную подготовку в картинге. Михаэль выигрывал за счет физической подготовки. Тогда это играло важную роль. Например, на городской трассе в Аделаиде вы ехали почти два часа, держа левой рукой руль, притом что усилителя не было, а правой – переключали передачи. Одно это было утомительно.
У Сенны была хорошая физическая подготовка. Он много тренировался в жарких условиях в Бразилии. Но Шумахер был очень крепким. Кроме того, он довел до совершенства технику торможения левой ногой.
Вопрос: В 80-е физическая подготовка играла не столь важную роль?
Герхард Бергер: Мы тогда считали, что это не столь важно, ведь никто не хотел много тренироваться. Я делал только самое необходимое. Но у меня оставались большие резервы, и теперь я жалею, что не использовал их.
Вопрос: С кем из ваших напарников было неприятнее всего работать?
Герхард Бергер: С Найджелом Мэнселлом. Он мог быть очень любезным, но если всё зависело от обстоятельств, то на него нельзя было положиться. Однажды он спросил, сколько я зарабатываю. Я назвал ему цифру, а он вдруг не смог вспомнить, какая сумма указана в его контракте.
Лучше всего мне работалось с Алези и Сенной. У Жана – большое сердце и поразительное мастерство владения автомобилем. В условиях переменчивой погоды он был непобедим. И всё же так и не стал чемпионом мира. Я искренне об этом сожалею.
Вопрос: Кого из современных гонщиков можно сравнить с Сенной?
Герхард Бергер: В моё время Сенна был безоговорочно лучшим, возможно лучшим гонщиком в истории Формулы 1. А теперь? Меня удивили обгоны в исполнении Макса Ферстаппена, особенно на первом круге. Остальные в таких ситуациях часто теряют крылья, а Ферстаппену удаётся сохранять машину целой. Он из того же теста, что и Сенна.
Вопрос: Вам было сложно принять решение уйти из Формулы 1?
Герхард Бергер: Это не было трудным решением, ведь я был измотан физически. Мне было уже 37, начались какие-то болезни, которые я не мог нормально вылечить из-за нехватки времени.
Кроме того, я уже тогда работал спортивным директором в BMW. Таким образом, я не всё успевал. Затем я стал совладельцем Toro Rosso и после этого вошел в Комиссию FIA по формульным гонкам. Каждый из этих проектов многому меня научил.
Вопрос: Вы иногда смотрите Формулу E?
Герхард Бергер: Я не считаю этот чемпионат автоспортом. Конечно, у него есть право на существование, но на данный момент с электромобилями всё сложно. Я не знаю, есть ли у Формулы E успешное будущее. Впрочем, я понимаю, что у инженеров из автомобильных компаний большой интерес к Формуле E. Но эта серия не рождает эмоций. Когда-нибудь появятся и роботизированные машины.
Вопрос: Несколько месяцев назад вы заняли высокую должность в DTM. Каковы промежуточные итоги вашей работы как руководителя DTM?
Герхард Бергер: Мне нравится эта работа. Всё идёт лучше, чем можно было ожидать. Меня предупреждали, что будет нелегко договориться с тремя автопроизводителями, но всё оказалось не так. Мы отлично поладили. Искусство в том, чтобы иногда использовать их подходы, но принимать решения, которые пойдут на пользу всему спорту в целом.
Вопрос: Сейчас у Формулы 1 новые владельцы, задача которых – провести реформы. Вы видите в этом параллели со своей работой в DTM?
Герхард Бергер: Проблема Формулы 1 в том, что там укоренилась практика проводить реформы только при единогласной поддержке. Это не может работать. В Формуле 1 достаточно хороших идей, но ей не хватает преобразований. В этом плане DTM лучше – здесь решения быстро принимаются и быстро реализуются. Это прекрасно работает, потому что автопроизводители, с одной стороны, отстаивают свои интересы, с другой, действуют на благо всей серии.
Вопрос: Какой совет вы бы дали Формуле 1?
Герхард Бергер: Ориентиром остается Mercedes. Феттель отлично выступает. Пожалуй, он слишком часто жалуется, но когда у него появляется возможность выиграть, он готов ею воспользоваться. Он потрясающе выполняет свою работу.
Недавно кто-то написал, что я поддерживаю Феттеля в инциденте с Хэмилтоном в Баку. Это не так. Я сказал, что даже лучшие гонщики в подобной ситуации могут отреагировать эмоционально. Всё это произошло на очень низкой скорости – тогда последствия были невелики. Хэмилтон спустил это на тормозах. Это отличный поступок. А Феттель слишком эмоционально отреагировал.
Вопрос: Но скажите честно, для промоутера серии такой инцидент – настоящий подарок…
Герхард Бергер: Именно это я и хотел сказать…
Вопрос: Бывало ли, что вы врезались в машину соперника?
Герхард Бергер: Мы каждый день врезались в машины соперников (смеётся). И не на 70 км/ч, а на 300 км/ч. Мы не были особо щепетильными, но старались не допускать контактов колёсами, поскольку иначе машина взлетела бы в воздух. Мы знали, что произойдет в таком случае, это была бы смертельная авария.
Тогда ещё не было такого количества камер. Ни журналисты, ни телезрители не видели, что происходило на трассе. Конечно, мы жёстко боролись между собой. Иногда какие-то журналисты это замечали, и их симпатии к гонщикам складывались на основе того, что они видели.
Теперь уже ничего не скрыть. И FIA занимает более жёсткую позицию. За 10 кругов Вильнёв и Арну по 20 раз врезались друг в друга во время их легендарной дуэли в 1979 году в Дижоне. Мы до сих пор вспоминаем ту гонку! Мне не хочется даже думать о том, как отреагировали бы на это в FIA сейчас.
Но нужно четко отличать: это два профессионала ведут острую борьбу, или один гонщик тупо врезается в машину соперника. И всё-таки если гонщики не будут агрессивно атаковать друг друга, зрители просто выключат телевизор.
Вопрос: В чем проблема Формулы 1?
Герхард Бергер: В Формуле 1 постоянно возникает вопрос: что играет ключевую роль – гонщик или технологии. За последние несколько лет акцент всё больше смещался в сторону технологий. Следовательно, работа гонщиков отходила на второй план. Избыток технологий, по-моему, пагубно влияет на спорт в целом.
Вопрос: Вам понравилось бы пилотировать современную машину Формулы 1?
Герхард Бергер: Нет, поскольку у машины очень узкий диапазон настроек, когда пилотирование доставляет удовольствие. Надо, чтобы шины и тормоза работали при нужной температуре. Если проехать круг всего на 2 секунды медленнее, чем нужно, то у вас начнётся много проблем...
Вопрос: А что вы думаете о гонках исторических машин?
Герхард Бергер: Я с удовольствием этим занимался. Но теперь уже нет. Я перестал в этом участвовать. Несколько недель назад мой хороший друг погиб в аварии на Porsche в историческом ралли в Марокко. Кроме того, я сам едва не попал в серьезную аварию. В 2016 году в Спа сразу после Eau Rouge на исторической машине Ford GT 40 сломалась подвеска. Если бы это произошло на несколько сотен метров раньше, у меня были бы серьезные проблемы. В общем, разум одержал верх, и я поставил точку – по крайней мере, пока...