F1News.Ru продолжает начатую в прошлом году серию интервью, в которых вопросы задают наши читатели – в этом году на них отвечают гонщики. В Мельбурне это был Даниил Квят, в Барселоне – Нико Хюлкенберг, в Монако – Камуи Кобаяши, в Сильверстоуне – Валттери Боттас, а в Хоккенхайме пришла очередь Дженсона Баттона...
Вопрос (Данияр Нурохунов, Ташкент): Здравствуйте, Дженсон. Как вы относитесь к тому, что в современной Формуле 1 пилоты часто жалуются по радио на действия других гонщиков, как было в Сильверстоуне между Фернандо Алонсо и Себастьяном Феттелем? Мне кажется, что это очень портит репутацию их самих, а также Ф1. Скажите пожалуйста: раньше, когда переговоры пилотов не передавались в прямой эфир, пилоты так же часто жаловались или это сейчас стало модным?
Дженсон Баттон: Нет, это сейчас вы просто чаще слышите, что мы обсуждаем по радио с командой. Если быть честным, мне кажется, в Сильверстоуне режиссеры выдали в эфир слишком много. Это явно не помогло спорту. Конечно, слушать переговоры – это действительно интересно, но всему должен быть предел. Когда мы говорим по радио, мы думаем, что нас слышит только команда, а не несколько сотен миллионов зрителей.
Если вы думаете, что ваш соперник нарушает правила, вы обязательно скажете об этом своим коллегам, так ведь? Вы же не будете говорить: "Ну ладно, он же совсем чуть-чуть – пусть едет дальше". Нет. Вы обязательно пожалуетесь команде. Проблема в том, что сейчас режиссеры могут выдать в эфир абсолютно всё.
У меня было нечто подобное. Я как-то пожаловался на поведение машины во время тренировки, и потом получил в свой адрес много критики… Но радио существует именно для этого. Я же не буду говорить: "Парни, машина на каждом круге ведет себя превосходно". Она и не должна быть превосходной до тех пор пока не началась квалификация. Я жаловался на недостаточную поворачиваемость, на избыточную, я предлагал решения… а у зрителей сложилось впечатление, что я плачусь. Теперь все транслируется по телевидению, и зрители слышат то, о чем раньше даже не догадывались. Лично мне кажется, режиссерам надо быть чуть осторожнее. Надо думать о том, как выглядит спорт со стороны.
Вопрос (Степан, Москва): Дженсон, ваши юные годы пришлись на очень яркую, интересную и самобытную эпоху в Формуле 1 — конец 80-х и 90-е. Это эпоха "четырёх мушкетёров", сменившаяся противостоянием Шумахера и Дэймона Хилла. С каких пор Вы смотрели Формулу 1? Кто был Вашим первым кумиром?
Дженсон Баттон: Я уважал очень многих пилотов, особенно тех, что всегда были впереди. Их было столь много, что сложно выделить какого-то одного. Ален Прост, Айртон Сенна, Найджелл Мэнселл, Нельсон Пике, Рикардо Патрезе. Мне действительно повезло расти в эту эпоху, наблюдать за их гонками. Но я не могу сказать, что за кого-то болел.
Вопрос (Глеб Никеев, Архангельск): Сколько процентов от победы – это усилия самого гонщика, а сколько – достоинства машины, заслуга команды?
Дженсон Баттон: Формула 1 – командный спорт. Оценивать результаты пилота в отрыве от команды – это все равно, что выбрать одного игрока из футбольной команды, и списать весь результат только на его выступление. Да, это может быть самый лучший в мире игрок, но без остальных он все равно ничего не добьется. Если машина не столь быстра, я никогда не скажу, что "они виноваты", я скажу "мы проиграли". Это работа команды. Когда я выигрываю гонки, я всегда говорю "мы выиграли"
Единственный более или менее четкий ориентир – это ваш напарник по команде. Вы никогда не избавитесь от сравнений с напарником, поскольку у вас одинаковые машины, и ваша первоочередная задача – справиться с работой лучше, чем он.
Вопрос (Алекс, Баку, Азербайджан): Сколько вам лет? Не в смысле календарных, а на сколько вы себя ощущаете?
Дженсон Баттон: Я чувствую себя намного моложе, чем есть на самом деле. Не могу сказать, что мне и правда 34. Люди говорят, что достигая отметки в 30 лет, они замечают разницу, но это явно не мой случай.
У меня все наоборот. Когда вы становитесь старше – вам нужно меньше времени, чтобы высыпаться, и это мне нравится. Сейчас я тренируюсь больше, чем когда-либо. Я в лучшей за всю жизнь форме, у меня нет ни капли жира. Я лучше знаю свое тело, чем когда-либо. Знаю, что есть. Что хорошо для меня, а что плохо. Как готовиться к гонке психологически. И так далее, и тому подобное. Это мой лучший период в жизни.
Вопрос (Алексей, Таллинн): Дженсон, как насчет того, чтобы превзойти Баррикелло по количеству проведенных Гран При?
Дженсон Баттон: Это не тот рекорд, который мне хотелось бы побить. Нет. Но я по-прежнему люблю гоняться. До тех пор, пока я чувствую, что справляюсь со своей работой хорошо, я буду продолжать выступать в Формуле 1. Сейчас лично мне все нравится. Я думаю, что я полезен команде. Я отдаюсь работе полностью.
Вопрос (Игнат, Пермь) Какова вероятность, что вы останетесь в McLaren на следующий сезон?
Дженсон Баттон: Я не лучший адресат для этого вопроса. Я бы сказал, что шансы хорошие. Но я не могу ничего говорить о контракте. Пока я просто гоняюсь. Я работаю так же, как всегда. Но в какой-то момент по ходу этого сезона придет время, когда мне надо будет принять окончательное решение, хочу я остаться или нет. Придет время, когда и команда должна будет определиться, хочет ли она, чтобы я продолжал за нее выступать. Тогда мы и сверим наши планы.
Вопрос (Михаил, Москва): Дженсон, рано или поздно карьера пилота Формулы 1, к сожалению, закончится. Не рассматриваете ли вы в качестве продолжения карьеры участие в каких-либо других гоночных сериях? Или, может быть, вы предпочтете остаться в Формуле 1, в каком либо ином качестве?
Дженсон Баттон: Я пока не представляю, что будет со мной после Формулы 1. Конечно, когда-то мне придется задуматься об этом. Жизнь после Формулы 1 существует – это я знаю. Но пока мне на этот счет нечего ответить. Сейчас я больше думаю о том, что ждет меня в Формуле 1 в следующем году, и я очень взволнован тем вызовом, который предстоит принять.
Вопрос (Олег, Минск): Дженсон, вспоминая сезон 2009 года, что было самым запоминающимся для вас?
Дженсон Баттон: Сложно выбрать какой-то один момент. Их было несколько. Победа в Монако, квалификация в Монако – все это потрясающие воспоминания. Все победы были особенными. Ощущения от работы с той командой тоже были невероятными.
Но, наверное, самое главное – это Бразилия. Победа в чемпионате за один этап до конца. Пересечь финишную черту и выиграть титул – это след в истории. Мы все, начиная гоняться, мечтаем победить в Гран При. Но выиграть титул – это нечто иное. Это, возможно, даже не самый эмоциональный момент в том сезоне, но именно тот, который невозможно забыть ни при каких условиях.
Вопрос (Александр Ш., Москва): Скажите, были ли у вас мысли после чемпионства в 2009 году оставить карьеру в Формуле 1?
Дженсон Баттон: Нет, абсолютно. Мне было 29 лет, я только что выиграл чемпионат мира. Гонки были частью моей жизни к тому времени на протяжении более 20 лет. Остановиться было бы сумасшествием.
Вопрос (Артем, Челябинск): В какой момент в 2009 году вы почувствовали, что вместо самого плохого года в Ф1 вас ждет самый хороший?
Дженсон Баттон: Очень поздно. Я вообще узнал, что смогу выступать в Формуле 1 уже значительно позже наступления нового года.
Вопрос (Иван, Свердловск): Сезон, когда вы выиграли титул, был лучшим для вас в Формуле 1?
Дженсон Баттон: Ни за что! Сейчас я намного лучше как пилот. Я многому научился на собственных ошибках. Вообще, сам по себе опыт победы в чемпионате, эти эмоции – это нечто невероятное.
Вы не можете представить, насколько сложно быть чемпионом мира с психологической точки зрения. Борьба за титул очень сильно выматывает эмоционально и физически. Я очень многому научился как личность в 2009 году, стал намного сильнее. Речь не только о том, насколько лучше или хуже я стал как пилот. Речь о том, насколько я стал более уверенным в себе, насколько комфортнее я стал выражать собственное мнение внутри команды. Встать и сказать, что ты действительно думаешь о развитии команды ее руководителю, порой очень непросто. Сейчас я в лучшей форме, чем когда бы то ни было.