В обстоятельном интервью бельгийскому F1i Magazine Грэм Лоудон рассказал о том, как оказался в гонках, а также о своих увлечениях...
Вопрос: Расскажите вкратце, как вы оказались в паддоке Формулы 1.
Грэм Лоудон: Я инженер, я получил степень магистра и работал в подразделении Rolls Royce, занимающимся авиационными двигателями. После школы я работал в цехе, и компания оплатила мое обучение в университете Шеффилда. Затем я получил второе образование в сфере делового администрирования и работал в индустрии электроэнергии, то есть на электростанции.
Я всегда интересовался автоспортом – это досталось мне от отца. Он собирал автомобили, когда они ещё были дешевыми! Но сначала он создал очень большую библиотеку редких книг, начиная с 50-х годов, а также брошюр, посвященных автомобилям этого периода. Пожалуй, у него было 50 или 60 тысяч книг. Он ездил в Чартерхолл, чтобы посмотреть гонки с участием Джима Кларка и других. Я унаследовал страсть к гонкам, но не занимался ими до середины 90-х, когда компания, в которой я работал, стала спонсором команды IndyCar. В итоге я год работал по этой программе со стороны спонсора. Это помогло мне понять, как устроена профессиональная гоночная команда. Мне так это понравилось, что я решил, что очень хочу управлять гоночной командой. Таким образом, в тот же день в 1996 году я основал команду Формулы Renault и свой IT бизнес.
В обеих компаниях было по два сотрудника, одни и те же люди. Мы дебютировали в британской Формуле Renault, где боролись против команды, которая называлась Manor, и именно так я познакомился с Джоном и Мэри Бут. У нас сложились хорошие отношения, хотя мы были соперниками. В те времена в Формуле Renault было два класса: один для новых шасси – в нём, как правило, побеждала Manor, в частности Марк Хайнес в 1997-м, а затем в ней выступали Кими и Льюис. Был еще один класс для шасси годовой давности, и в нем побеждали мы.
Параллельно с этим мой IT-бизнес очень быстро развивался и с двух сотрудников штат вырос до нескольких сотен, и выиграв титул в британской Формуле 3, Джон, работающий с Кими Райкконеном в британской Формуле Renault, в 2000-м предложил мне присоединиться к Manor. Я принял предложение, продал IT бизнес – это позволило почувствовать определённую независимость, и сосредоточился на гонках.
В начале 2000-х мы искали путь дальнейшего развития Manor, и именно тогда FIA объявила конкурс на вакансии в Формуле 1 – это показалось нам реальной возможностью. Параллельно я основал новый бизнес в сфере IT, который создавал радиосети для операторов железных дорог. Этот бизнес очень быстро развивался, и одним из наших клиентов была Virgin Trains. Благодаря этому бизнесу мы познакомились с Ричардом Брэнсоном.
Вопрос: Это означает, что вам не пришлось подавать заявку на спонсорство?
Грэм Лоудон: Нет, пришлось. Это была довольно сложная работа, поскольку в то время Virgin спонсировала команду, которая собиралась выиграть чемпионат мира (В 2009-м Virgin работала с Brawn GP). Сложно было этому что-то противопоставить!
Но мы смогли продемонстрировать им, что приходим в Формулу 1 с самыми серьезными намерениями. Это было нелегко, учитывая, что правила часто менялись даже до того, как мы создали машину. Мы готовили машину за 20 миллионов, а затем в Формуле 1 расходы были ограничены 30-ю и 40-а миллионами. В Virgin увидели много возможностей для себя, поэтому присоединились к проекту.
Так я оказался в Формуле 1 после 14 лет в молодежных сериях. Тогда в Manor работали с отличными гонщиками: три года с Льюисом Хэмилтоном, затем с Кими Райкконеном и Полом ди Рестой, мы сотрудничали с командами Формулы 1, работая с их молодыми талантливыми гонщиками. За 19 лет Manor выиграла 19 титулов и 180 гонок. Мы добились этого, имея всего 18 сотрудников и бюджет, который равен расходам одной команды Формулы 1 на переезды в течение года.
Мы рассматривали переход в Формулу 1 как запуск нового бизнеса – так же как это было в случае с техническими компаниями, в которых я начинал работать. Запуская новый бизнес, у вас особенный менталитет, и это оказалось очень полезно, ведь, в отличие от Haas F1, у нас не было возможности задержать наш дебют в Формуле 1.
Вопрос: Молодые гонщики, дебютирующие в Формуле 1, привыкли побеждать в других чемпионатах и должны адаптироваться к тому, что будут финишировать далеко от подиума, и перестанут быть звездами. Вы испытывали такие же чувства? Вы были руководителем команды, который привык каждое воскресенье отстирывать победное шампанское с одежды, а теперь регулярно оказываетесь последними...
Грэм Лоудон: Самое главное – вы должны уважать Формулу 1, она началась до моего рождения и продлится гораздо дольше после моего ухода. Джон отлично суммировал это, сказав, что мы хотим завоевать уважение других команд, и я надеюсь, что нам это удалось.
Вопрос: Даже если несколько месяцев назад некоторые из них возражали против вашего возвращения…
Грэм Лоудон: Да, были такие. Но из-за существующей структуры Формулы 1 команды настроены друг против друга.
Вопрос: Судя по всему, вы считаете это преднамеренной хитростью!
Грэм Лоудон: Ради акционеров команды я обязан делать всё, что могу. В последние полгода мы предприняли огромные усилия, чтобы спасти команду. Если вы готовы следить за тем, как ваша команда исчезает, то не должны участвовать в этом бизнесе. Формула 1 – это нечто большее, чем просто деньги: существует тысяча способов заработать кучу денег вне спорта. Мне кажется, максимум от этого получают те, кто уважает наследие и историю чемпионата.
Конечно, нам хотелось бы завоевывать более высокие позиции на стартовой решетке. Но сейчас последствия сложных ситуаций оказываются гораздо более серьезными, чем раньше. Приведу пример. Просматривая отцовские журналы, я нашёл копию статьи 1965 года о Формуле 1, и там было сказано: «Формула 1 оказалась в рискованном положении, затраты растут и распределение средств несправедливо; технологии становятся слишком сложными и так далее». Сейчас проблемы те же.
На следующей странице была статья о том, что в 1964-м Ferrari потратила 400 тысяч фунтов стерлингов на гоночные программы, то есть на Формулу 1, GT и спорткары. В пересчете на современные деньги это 7,5 миллиона фунтов. Сейчас это позволило бы самой маленькой команде Формулы 1 Manor просуществовать шесть с половиной недель. Сейчас на кону гораздо больше. Таким образом, у всех участников этой индустрии гораздо больше обязательств.
Вопрос: Отвлекаясь от разговора о проблемах, расскажите о рисунках, которые вы делаете во время путешествий.
Грэм Лоудон: Это началось в прошлом году. Во время одной из поездок у меня была 14-ти часовая остановка в Дубае, и я хотел как-нибудь убить время. Мы купили моей дочери карандаши, а я не пробовал рисовать со школьных времен, но взял с собой бумагу и несколько карандашей и в самолете начал набрасывать портрет Сенны, срисовывая его из журнала, и 12 часов пролетело незаметно. С тех пор я нарисовал всех гонщиков в шлемах, поскольку у меня не получаются уши и губы.
Вопрос: Портрет Ники Лауды не вызвал бы у вас проблем…
Грэм Лоудон: У меня есть два или три рисунка Айртона Сенны и многих других гонщиков прошлых лет. Сейчас я рисую Джима Кларка. Я прекрасно помню, на каком рейсе я сделал каждый рисунок, я помню, что когда я работал с Джеймсом Хантом, мешала турбулентность! Я разместил несколько рисунков в Twitter и удивился той реакции, которую они вызвали. Я напечатал несколько копий и отдал их на благотворительные аукционы.
Вопрос: Полагаю, это позволяет снимать стресс…
Грэм Лоудон: Да, если всё получается, иначе я испытываю стресс уже из-за этого.
Вопрос: Кроме того, вы участвовали в лондонском марафоне, а руководителя команды Формулы 1 сложно представить в этом соревновании. Как это произошло?
Грэм Лоудон: Марк Хайнс, выигравший вместе с нами титул в Формуле 3 в 1999 году, остался моим хорошим другом. Он моложе меня и в лучшей форме, он любит устраивать забеги по трассам. Несколько лет назад в Хоккенхайме он предложил мне присоединиться. Мы начали вместе участвовать в пробежках по трассам Формулы 1.
В прошлом году, когда начались проблемы, Марк рассказал мне, что британский клуб гонщиков ищет людей для участия в Лондонском марафоне в поддержку борьбы с раком в Великобритании, и я захотел принять участие. Я подумал: «Судя по всему, я потеряю работу, так что должен сосредоточиться на чём-то одном». У меня было много времени на тренировки. Но затем ситуация изменилась, и я работал 24 часа в сутки и 7 дней в неделю, чтобы сохранить команду, так что к началу марафона я уже не тренировался и ни разу не пробегал больше полумарафона.
Я получил удовольствие, хотя у меня возникли проблемы с коленом и после неплохой первой половины дистанции я рассчитывал, что пробегу 42 км за 4 часа. Я гордился спортивной травмой, поскольку у меня никогда не было ничего подобного прежде! Я финишировал, хотя пришлось снизить темп, чтобы пробежать всю дистанцию.