Влипли, так влипли...
Гран При Венгрии стал самым сложным уик-эндом для главы McLaren Рона Денниса за новейшую историю команды. Что же действительно произошло во время финала квалификации на Хунгароринге? Почему стюарды решили наказать Фернандо Алонсо, а не Льюиса Хэмилтона? И какие последствия это будет иметь для всех действующих лиц скандала?
Как и все, я не верил своим глазам, когда Фернандо Алонсо застрял в боксах под конец третьей квалификационной серии. Часы неумолимо тикали, и когда Алонсо всё же тронулся с места, стало очевидно, что Льюис Хэмилтон на свой последний быстрый круг уже не успеет.
Я отказывался верить, что Алонсо успел пересечь стартовую черту, а Хэмилтон – нет. Что это? Серьезный просчет команды, или же (что в итоге и оказалось правдой) эдакая подножка, которую испанец подставил сопернику? Иных объяснений быть не могло.
Конечно, в тот момент мы и не подозревали, что таким образом чемпион мира ответил напарнику, позволившему себе нарушить командные установки, и что в самой McLaren вину за происшедшее возложат именно на Льюиса. В последующие несколько часов ситуация получила бурное развитие, и обстановка в боксах команды накалилась до предела.
Многие неверно поняли, за что именно был оштрафован Алонсо, а в самом McLaren это считали внутренним конфликтом, в который не следует вмешиваться посторонним.
Суть же предельно проста. FIA обязана добиться, чтобы зрители на трибунах и у телеэкранов следили за честной борьбой, результат которой не вызывал бы у них сомнений. Это же вам не Tour de France! Штраф, который получил Михаэль Шумахер на прошлогоднем Гран При Монако, показал, что главный стюард Тони Скотт Эндрюс не намерен закрывать глаза на подобные вещи.
Дело в том, что Алонсо помешал своему главному сопернику, лишив его шанса честно побороться за поул-позицию. И в данном случае неважно, что они напарники: столь специфическим, невиданным ранее способом можно помешать только напарнику.
А если Алонсо и Хэмилтон столкнутся на последнем круге в Бразилии, когда до титула будет рукой подать? Можно подумать, FIA спишет все на внутрикомандные распри и не станет заниматься расследованием такого случая только потому, что они напарники.
Так что это был хорошо просчитанный грязный ход, который Алонсо предпринял в ответ на некорректное поведение Хэмилтона. Но ведь Льюис, все-таки, просто ослушался инструкций команды, серьезно обострив внутреннее противостояние в McLaren, однако это не влияло на исход гонки.
История весьма неоднозначная, и разобраться в ней нелегко, хотя бы потому, что ее главные герои так и не дали исчерпывающего объяснения своих поступков.
И все же события, происшедшие в Венгрии во время финальной квалификационной сессии, можно восстановить и проанализировать, опираясь на наш опыт и данные дополнительного расследования.
Квалификация
Объяснить поведение Хэмилтона в начале сессии трудно (как и дальнейшее поведение Алонсо), и после квалификации глава McLaren Рон Деннис поспешил подчеркнуть, что его подопечный был не прав.
А первопричина всего связана с характерной особенностью некоторых трасс, на которых возможность пройти лишний круг в квалификации получает лишь один из гонщиков, что объясняется хитрым сочетанием длины круга, времени его прохождения и прочими факторами.
Такой гонщик, готовясь к решающим попыткам в конце сессии, в ходе фазы выжигания топлива успевает проехать тот самый лишний круг. Следовательно, к концу квалификации в баках его машины остается на один круг меньше топлива, чем у напарника (т.е. его машина легче на 2,3 кг): в Венгрии это преимущество может вылиться в 0,05 секунды.
После драматических событий в Монако и Деннис, и команда сделали все возможное для того, чтоб создать гонщикам равные условия: в ряде случаев они даже начинали третью квалификационную серию с абсолютно равным количеством топлива.
Однако в последнее время стратегия стала более гибкой: после того, как идеальный объем заправки определен, гонщик и его инженер могут рискнуть и добавить бензина на пару кругов больше, если сочтут нужным. Чего они не должны делать, так это недоливать.
Перед началом финала квалификации в бак McLaren Хэмилтона действительно залили топлива на два круга больше: в Венгрии настала очередь Фернандо пользоваться некоторым скоростным преимуществом на старте сессии, ибо Льюис насладился этим на домашней трассе в Сильверстоуне (на Нюрбургринге такой проблемы не было).
Таким образом, перед началом реальной борьбы за поул машина Фернандо была бы легче, чем машина Хэмилтона.
Но еще одна закавыка была связанна с тем, что не было полной ясности с резиной. В теории, очевидным выбором были сверхмягкие шины (SuperSoft), но был риск, что они износятся еще до конца круга.
Стиль пилотирования Алонсо меньше щадит передние шины, поэтому испанец решил пройти решающие круги на обычной мягкой резине (Soft). Хэмилтон же поставил сверхмягкую. Так что к концу квалификации машины различались не только по весу, но и еще были обуты в разные шины.
Но планы McLaren с самого начала пошли прахом. Хэмилтон первым прорвался к выезду с пит-лейн и ждал старта сессии. Объяснялось это просто: после второй части квалификации происходит дозаправка, и машины покидают боксы, только когда их двигатели охладятся до определенной температуры. Команде известно, что как только мотор остынет, он без проблем проработает на холостых оборотах 3-4 минуты, а гонщик получит возможность дожидаться начала сессии на выезде с пит-лейн.
«Именно температура двигателя определяет, когда гонщик может выезжать, – объяснял Рон Деннис. – Потому что мы знаем, сколько времени машине можно работать на холостом ходу. И пока двигатель не остынет, выезжать нельзя. Но инженеры нарушили этот принцип, и поэтому гонщики оказались на трассе не в том порядке».
Хэмилтон согласился пропустить Алонсо в первом повороте, или, если не получится, во втором. Но при любых раскладах надо было не дать Кими Райкконену пробиться вперед, чтобы гонщик Ferrari не cмог помешать McLaren осуществить свой сценарий квалификации.
Но Льюис поехал очень быстро, и не дал Фернандо себя обогнать. Алонсо оставался сзади, предусмотренной рокировки не произошло, и после нескольких поворотов он начал задавать вопросы по поводу действий Льюиса. Главный инженер Стив Хэаллам, разговаривая с испанцем по радио, попытался его успокоить.
В свою очередь гоночный инженер Хэмилтона Ричард Хопкинс попросил Льюиса пропустить Фернандо, как и было запланировано. Он повторил просьбу неоднократно, теперь уже сообщив своему гонщику, что это прямое указание Рона Денниса. В конце концов, Рон лично вышел на связь, как он уже делал в сложных ситуациях в этом году, например, в Монако и Индианаполисе, и призвал Льюиса выполнить договоренности.
Вне всяких сомнений, Хэмилтон допустил грубейшее нарушение командных установок, притом, что объяснить свои действия ему было нечем.
Алонсо уже начинал кипятиться и выходить из себя, тем более, его жизнь осложнялась еще и необходимостью сдерживать Райкконена. Чтобы успокоить Фернандо, ему сообщили, что Хэмилтон проигнорировал прямое указание самого Денниса, т.е. испанца уверили, что команда не собиралась создавать ему никаких проблем.
Стало ясно, что Хэмилтон не собирается пропускать напарника, а еще через круг Алонсо сбросил скорость, приготовившись перейти к другой тактике. Когда он первый раз остановился в боксах, его продержали целых 40 секунд, чтобы он гарантированно получил свободную трассу: казалось, это целая вечность.
Торопиться, вроде бы, было незачем, поскольку уже стало ясно, что лишний круг он проехать не сможет. Зато появилась возможность все точно рассчитать, чтобы пройти заключительный круг под самый занавес квалификации.
Однако в общей суматохе произошла непредвиденная задержка, потому что с пит-уолла не поступил приказ снять с шин чехлы-грелки. На телеэкране было видно, что шины, когда их вынесли из гаража, еще были зачехлены: когда дело дошло до переднего правого колеса, даже возникла некоторая паника. Было потеряно еще пять секунд, но, по иронии судьбы, Алонсо от этого только выиграл: он выехал на трассу, которая была еще более свободной, чем он мог рассчитывать.
Все это добавило напряжения и гонщику, который сидел за рулем McLaren № 1, и команде. Фернандо прошел круг за 1:20.133, намного быстрее всех, но следом Хэмилтон на первом комплекте своей новой резины улучшил этот результат, показав 1:19.781. А потом настал момент злополучного пит-стопа, которому предшествовал ряд новых накладок, происшедших в боксах...
У Алонсо оставался последний комплект новых шин Soft, но там вдруг обнаружились проблемы с давлением. Из-за этого в последний момент на машину был установлен запасной комплект, который был прикатан, но все еще находился в нормальном состоянии.
Это стало еще одним неприятным сюрпризом для Алонсо, который рассчитывал на свежие шины. Он усомнился в правильности подобного решения команды, и его настроение вряд ли улучшилось, когда он увидел абсолютно новенький комплект, приготовленный для Хэмилтона.
Тем временем тот самый неприятный эпизод, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор, уже начался. Команда хотела выпустить Фернандо на свободную трассу, чтобы он прошел свой последний круг под самый конец сессии, когда на асфальте будет максимальный слой резины. Обратный отсчет Алонсо давал не Хэллам, а Марк Слейд, который обычно отвечает за связь на пит-лейн.
Хэмилтон подъехал к боксам во время пит-стопа Фернандо, и каждый в команде знал, что какой бы обратный отсчет ни давали Алонсо, на трассу необходимо выпустить еще и Льюиса. Надо было спешить, хотя какое-то время пока оставалось.
И вот обратный отсчет закончен, а «леденец» поднят. Это последний сигнал для Алонсо покинуть боксы, по крайней мере, так должно быть по соображениям безопасности: гонщику показывают, что по пит-лейн в этот момент не проезжают другие машины. Поднимать «леденец», давая гонщику добро на выезд из боксов, пока не закончен обратный отсчет, совершенно бессмысленно.
И нет сомнений, что поднятый леденец означал «вперед!», а Слейд действительно дал Алонсо сигнал ехать. Но сам Алонсо решил не торопиться.
Как бы там ни было, любопытный момент состоит в том, что всю команду, казалось, хватил паралич: не нашлось никого, кто бы предпринял какие-либо действия, чтобы вынудить испанца тронуться с места. Прошло целых 10 секунд, когда он, наконец, отъехал.
Сначала я предположил, что у него на руле есть дисплей, где отображается время, оставшееся до конца сессии, и он прекрасно видел, что 1 минуты и 38 секунд (или около того) ему хватит, чтобы успеть на свою последнюю попытку, а вот Хэмилтону – уже нет.
В некоторых машинах действительно есть такой таймер, однако в McLaren МР4/22 он отсутствует, и гонщики полагаются только на информацию, которую им дают инженеры. Другими словами, Алонсо здорово рисковал, когда торчал в боксах, а время шло. И, действительно, выехав на трассу, он спросил у команды, успевает ли, и ему посоветовали поторапливаться. Он пересек черту за 0,6 секунды до конца сессии, но Хэмилтон опоздал как минимум на 4 секунды. Другими словами, не задержись Льюис на незапланированные 10 секунд, он бы не только успел, но и показал бы отличное время, поскольку прошел бы этот круг позже всех. Несмотря на все накладки, Фернандо сохранял спокойствие и выиграл поул, показав на последнем круге великолепное время.
Хэмилтон же не скрывал своих чувств: сразу после окончания сессии он сказал по радио: «Не смейте больше так со мной поступать». На что Деннис, по всей видимости, ответил «Никогда больше, так твою разэтак, не разговаривай с нами таким тоном».
Я подбираю слова с максимальной осторожностью, потому что сначала сообщалось, что Льюис первым затеял ругань, хотя теперь представляется, что перебранку начал именно Рон. Кроме того, Хэмилтон, предположительно, к приведенному выше высказыванию добавил еще кое-что, дав понять, что если подобное произойдет вновь, он найдет себе другую работу.
Что случилось дальше...
Нетрудно было догадаться, что в McLaren происходило нечто странное. Телекамеры поймали момент, когда Деннис отшвырнул наушники и направился к Фабрицио Борра, физиотерапевту Фернандо, который еще и дублирует для испанца сигналы во время пит-стопов.
Рон позже настаивал, что он просто собирался прихватить с собой подкрепление, на всякий случай, чтобы Хэмилтон и Алонсо в закрытом парке не учудили чего и не наговорили друг другу каких-то вещей, о которых потом пришлось бы сожалеть. Борра был удивлен, что шеф схватил за ворот и снял с него наушники: со стороны ситуация выглядела очень странно. Жена Борра, наблюдая это по телевизору, так разнервничалась, что принялась звонить ему на мобильный, чтобы узнать, не уволили ли его...
Весь остальной мир пришел к заключению, что Борра каким-то образом участвовал в заговоре, вероятно, подавая Фернандо сигналы, когда тому следовало выезжать. Версия интересная, но бездоказательная, и больше похожая на байку.
«Я ведь был один, вот и взял с собой Фабрицио, поскольку не знал, сколь разгорячены будут гонщики, когда вылезут из машин, и хотел, чтобы он, если что, охладил пыл Фернандо, в то время как я сдерживал бы Льюиса, – заявил Деннис. – Мы меньше всего хотели, чтобы в этот острый момент были сказаны вещи, о которых мы потом будем сожалеть. Мы пытались успокоить гонщиков. Но как бы они ни были расстроены, нагнетать обстановку они не стали».
Итак, Рон вместе с Фабрицио направился в зону, где гонщики проходили взвешивание сразу после квалификации. Деннис вошел внутрь, и камеры зафиксировали, как он поднялся прямо на весы, поскольку Алонсо, похоже, его игнорировал. По правилам в подобных обстоятельствах ни один из членов команды не имеет права находиться в боксе FIA, и босса McLaren за это даже могли наказать.
Но в итоге драки мы не увидели, как не услышали каких-либо резкостей, подобных тем, какими Алонсо и Масса обменялись в Германии: по крайней мере, ничего подобного телекамеры не отследили. Но была и другая причина, побудившая Рона пройти в зону FIA: он сразу хотел разобраться в ситуации.
Потом оба гонщика направились давать интервью для телевидения, а оттуда на пресс-конференцию FIA, где на них и набросилась пресса. Успел ли Деннис поговорить с гонщиками, или нет – неясно, однако ни он, ни команда уже все равно не могли повлиять на то, что будет сказано.
Хэмилтон уже не раз в этом году демонстрировал, что не боится прямо высказывать свое мнение. Кроме того, британец доказал, что даже в сложных обстоятельствах умеет излагать его весьма дипломатично. Как и после Гран При Монако, в Венгрии он дал понять, что удивлен происшедшим и ждет объяснений от команды.
Вот пара цитат из его речей на пресс-конференции: «Сказать особо нечего, вы все видели сами»; «Думаю, вам нужно спросить команду» – и все в таком духе. Но когда его спросили, сколько времени ему не хватило, чтобы начать последний круг, он ответил весьма категорично: «Думаю, как раз столько, сколько меня продержали на пит-стопе».
Когда кто-то из журналистов спросил Фернандо, чего же он так долго ждал, Льюис перебил: «Ваша догадка ничем не отличается от моей...»
Становилось по-настоящему интересно. Когда Льюису задали прямой вопрос в русле его ремарки насчет «гонщика № 2», прозвучавшей в Монако, он ответил еще более откровенно.
«Я действительно не понимаю, почему меня задержали, – сказал британец. – Думаю, об этом вам следует спросить команду. Лично я поступлю именно так, когда вернусь в McLaren. Так что комментировать это я не могу. Я считаю, что после Монако команда вела себя очень достойно, поэтому я не могу возлагать вину на нее. Все очень стараются, я команде верю, и не могу даже предположить, что там на такое способны».
Это прозвучало почти как намек: Льюис уже понял, что подножку ему подставил Алонсо, а не команда, но тут же сменил тон: «Фернандо же сказал, что получил указание стоять и ждать. Шины были поставлены, чехлы сняты, но ему велели ждать. Я подозреваю, что потерял примерно полминуты, начиная с того момента, как заехал на пит-лейн и начал ждать позади Фернандо. Как минимум 30 секунд, так что это определенно нуждается в должном объяснении».
Что же касается испанца, то он еще легко отделался, поскольку его про эти злополучные десять секунд не спрашивали, а сам он успешно увиливал от разговора на щекотливую тему.
«Я думаю, что этот вопрос вы должны задать команде, – сказал он. – Знаете, я всегда получаю информацию о пит-стопах по радио, ведь все расчеты ведет команда. Они находят окна на трассе, а мое дело – ехать».
«На каждой квалификации мы останавливаемся и ждем, – добавил он. – Иногда десять секунд, иногда пять, иногда сорок пять, как сегодня во время первого пит-стопа».
Очень важно то, что в тот момент никто из непосвященных не знал, что в начале сессии Хэмилтон нарушил установки команды, и поэтому производил впечатление невинной жертвы. Интересно, что и Алонсо решил не выносить сор из избы.
Но пока шла пресс-конференция, история получила дальнейшее развитие: по паддоку поползли слухи, что Деннис и Хэмилтон по радио обменялись любезностями, приправленными непечатной лексикой. Что же происходит, черт возьми?