По мере того, как раскручивается интрига сезона, баталии на трассах чемпионата становятся все интереснее, однако за кулисами Формулы 1 в это время тоже происходят события, которые держат автогоночный мир в не меньшем напряжении.
Банкротство Super Aguri и призрак надвигающегося глобального экономического кризиса заставляют команды задуматься о том, какой Формула 1 будет завтра, и в несколько более отдаленном будущем.
На днях президент FIA Макс Мосли напугал всех неизбежным финансовым кризисом - затраты слишком велики, а доходы оставляют желать лучшего. Есть ощущение, что события начинают развиваться по сценарию шестилетней давности, когда Формулу 1 покинули Prost и Arrows. Тогда многие объясняли происшедшее, в частности, сдвигами в мировой экономике, детонатором которых была нью-йоркская трагедия 11 сентября 2001-го года.
Британский Autosport побеседовал с руководителями нескольких команд Формулы 1, чтобы услышать их оценки текущих событий и прогнозы развития ситуации в мире Больших призов.
Вопрос: Есть ли сегодня риск повторения тех ошибок, которые в свое время привели к уходу команд Prost и Arrows?
Флавио Бриаторе: Мы повторяем старые ошибки. Многие в Формуле 1 все еще верят, что все будет нормально, какие бы события не сотрясали мировую экономику. Примеров достаточно, и самый свежий – судьба Super Aguri. Мы не учимся на ошибках, мы лишь тратим еще больше денег.
Кристиан Хорнер: Все команды согласны в одном: мы должны обуздать рост расходов. Формула 1 остается непропорционально дорогим удовольствием на фоне тех доходов, которые она в состоянии принести, и особенно остро это чувствуется в периоды спада экономики. Команды вполне ответственно подходят к этой проблеме, однако пора действовать, причем, быстро.
Джон Хауэтт: Когда рынок начинает лихорадить, выживают сильнейшие. Но если судить по привлекательности, телеаудитории и популярности Формулы 1, – особенно на таких развивающихся рынках, как Россия, Китай, Индия и Южная Америка, – она до сих пор остается одним из самых успешных, в том числе и в финансовом плане, видов спорта. И я искренне верю в то, что Ф1 сможет проявить достаточно гибкости, чтобы найти альтернативные источники доходов на этих растущих рынках.
Вопрос: На старт в Турции вышли лишь десять команд, и Формула 1, такое ощущение, почти не заметила потери Super Aguri: но это, наверное, плохой знак?
Ник Фрай: Прежде всего, надо ответить на вопрос: “А есть ли вообще в Ф1 место частникам с их скромными бюджетами?” В истории спорта было немало команд, балансировавших на грани, и все они плохо закончили. Думаю, так будет всегда. Вместо того, что бы плодить аутсайдеров, которые повторят судьбу Arrows и Prost, Ф1 должна привлечь в спорт Volkswagen, Audi или любой другой крупный бизнес, ориентированный на потребителя.
Частные команды появляются потому, что им удается найти финансирование лишь на один сезон. Но потом они неизбежно сталкиваются с экономическими проблемами, и ни на второй год, ни на третий денег уже не хватает. Если вы не можете себе позволить соревноваться в Формуле 1, вам здесь не место.
Джон Хауэтт: Оказываясь в жесткой рыночной среде, вы всегда более уязвимы, если у вас нет хорошо отлаженного и структурированного предприятия.
Вопрос: Вы хотите сказать, что уход Super Aguri – это единичный случай, по которому нельзя судить о ситуации в целом?
Джон Хауэтт: Да, я так думаю. Посмотрите, что Виджей Малья делает из Force India: сегодня это команда с хорошим бюджетом и уникальной возможностью завоевать индийский рынок. Возможно, Scuderia Toro Rosso будет выставлена на продажу, но она в хорошей форме, и может оказаться привлекательным предложением для потенциального покупателя.
Колин Колес: Super Aguri – это особый случай. Эта команда создана искусственно, поэтому ей всегда было трудно искать инвесторов и спонсоров, ведь в основу был положен некий уникальный бизнес-план. А вот будущее Force India, напротив, кажется безоблачным, мы с самого начала принимали правильные решения.
Вопрос: Означает ли уход Super Aguri, что Формуле 1 будет все труднее привлекать новые независимые команды?
Марио Тайссен: Я так не считаю, и надеюсь, что этого не произойдет. Нам нужно определенное сочетание автоконцернов и частных команд, и вводя лимитирование бюджетов, мы как раз и пытаемся стабилизировать ситуацию.
Мне никогда не нравилась идея создания клиентских команд, поэтому будет намного лучше, если мы снизим затраты для того, чтобы в Формуле 1 соревновались команды одного типа. И новые правила нацелены именно на это.
Кристиан Хорнер: Если оценить, в какую сумму частной команде сегодня обходится участие в Формуле 1, становится ясно, что нынешняя бизнес-модель не имеет будущего. Поэтому мы, каким-либо образом, должны взять под контроль уровень расходов.
Флавио Бриаторе: Помню, как я в 1997 году продавал команду Ligier: тогда было шесть или семь заинтересованных покупателей. Буквально очередь стояла. То, что произошло с Super Aguri – свидетельство того, что все меньше людей сегодня хотят вкладывать в команды Ф1.
Вопрос: В следующем году будет введено бюджетное лимитирование и внедрены системы рекуперации кинетической энергии (KERS): повысит ли это привлекательность и рентабельность Формулы 1 для существующих команд и потенциальных инвесторов?
Марио Тайссен: Через два года бюджеты будут ограничены до уровней, приемлемых для независимых команд. А системы KERS несут благо не только автопроизводителям, которые смогут воспользоваться этими технологиями, но и Формуле 1 в целом – они изменят облик спорта и привлекут новых спонсоров, которые пока еще не могут идентифицировать себя с нынешним имиджем Ф1. Мы движемся в правильном направлении, я в этом уверен.
Рон Деннис: Тут можно спорить, ибо главный фактор, который позволяет минимизировать затраты – стабильность. А реальность финансовой модели Формулы 1 такова, что ты тратишь столько, сколько у тебя есть – все очень просто. Этим бизнесом занимаются не ради денег, а ради того, чтобы побеждать, поэтому расходуется все, без остатка. Такова естественная экономика Ф1.
Джон Хауэтт: Не факт, что лимитирование бюджетов поможет маленьким командам, бюджеты все равно должны остаться на достаточно высоком уровне – если мы хотим сохранить присутствие автопроизводителей. Но эта мера облегчит жизнь таким командам, ведь они будут знать, что планка конкурентоспособности будет снижена. И, возможно, это подтолкнет какие-то новые команды к участию в Формуле 1: они будут соревноваться на том уровне, какой им позволят их бюджеты.
Вопрос: В какой мере руководители автоконцернов озабочены мировым кризисом банковского кредитования?
Джон Хауэтт: У себя в Toyota мы уже потуже затянули поясок и постоянно ведем перегруппировку сил, чтобы противостоять этим трудностям. Сегодня наше основное внимание приковано к развивающимся рынкам России, Китая, Индии и Южной Америки – это огромные страны с нерастраченным потенциалом.
Марио Тайссен: Конечно, сегодня совет директоров нашей компании занимает более жесткую позицию: нам уже пришлось урезать бюджет, выделенный на разработку двигателей и трансмиссию, а с введением бюджетного лимитирования у нас будет меньше денег на разработку шасси. И эта политика встречает одобрение внутри компании.
Ник Фрай: Озабоченность автомобильной индустрии, безусловно, связана с ситуацией на североамериканском рынке – Honda уже объявила о снижении доходов. Это необязательно скажется на бюджете команды, но, безусловно, заставляет задуматься о будущем.
Вопрос: В какой мере на положении дел в Формуле 1 сказывается отсутствие единого, объединяющего Договора Согласия?
Джон Хауэтт: Есть три фундаментальных проблемы: прошлогодний скандал между McLaren и Ferrari, ситуация с Максом Мосли, противоречащая нормам этики, – а многие современные корпорации чрезвычайно чувствительно относятся к таким вещам, – и некоторая неопределенность, связанная с Договором Согласия. Из-за этих трех факторов ряд компаний испытывают сомнения, просчитывая перспективы прихода в Формулу 1.
Ник Фрай: Разумеется, именно этот фактор помешал найти финансового партнера для Super Aguri. Но этого следует ожидать, когда кто-то собирается инвестировать к некую компанию, на которую распространяется действие Договора Согласия.
Кристиан Хорнер: У каждой команды свои резоны, чтобы участвовать в чемпионате мира, поэтому не думаю, чтобы Договор Согласия так уж сильно привязывал всех к FIA и к FOM. Но он важен для поддержания стабильности на долгосрочную перспективу, и его надо подписать как можно скорее.