Макс Мосли, бывший президент FIA, на страницах британского журнала F1 Racing поделился своими соображениями по поводу сложной экономической ситуации, в которой оказались независимые команды Формулы 1…
Сначала немного истории: к 2002 году чрезмерные расходы стали реальной проблемой в Формуле 1, но команды не могли договориться, как их снизить. Начиная с 2003-го, FIA взяла инициативу на себя и пошла на такой спорный шаг, как запрет квалификационных машин, а также ограничила модернизацию двигателей и ввела ряд других мер. Но к 2008 году мы осознали, что уже не можем контролировать расходы только за счёт корректировки регламента.
Под влиянием финансового кризиса крупные автоконцерны уходили из Формулы 1, а возраставшие расходы крайне осложняли жизнь маленьким командам, поэтому требовалось радикальное изменение правил. Пришла пора ограничить уровень расходов команд.
Если установить разумный уровень расходов, то принцип лимитирования бюджетов позволил бы всем командам сводить концы с концами, а те, у кого щедрые спонсоры, могли бы неплохо зарабатывать. Кроме того, это также уравняло бы возможности участников чемпионата, ведь когда у какой-то команды в три раза больше денег, чем у соперников, это всё равно, что на её машинах стоят более мощные моторы. А если бы всем было разрешено тратить равные суммы, тогда бы мы увидели, чего способны добиться талантливые инженеры, работающие в небольших независимых командах.
Но зимой 2009 года команды решили, что не хотят введения бюджетного лимитирования, контролируемого федерацией. Они сказали нам, что собираются заключить многостороннее «Соглашение об ограничении расходов» (RRA). Меня удивило, что маленькие команды на это пошли. Казалось очевидным, что это соглашение нельзя реализовать без независимого контроля со стороны. Также было понятно, что топ-команды на самом деле не хотят, чтобы им ограничивали расходы, ведь тогда они растеряют своё преимущество. Чем бороться с десятью соперниками, у которых одинаковое финансирование, конечно, проще соревноваться с двумя-тремя такими же богатыми командами, а остальных пусть сдерживает нехватка средств. Богатые команды были кровно заинтересованы в том, чтобы затея с RRA провалилась.
Так почему же маленькие команды согласились с идеей введения RRA, вместо того, чтобы поддержать предложение FIA? Возможно, их увлекла кампания по давлению на хозяев Формулы 1, фонд CVC, чтобы те выделяли участникам чемпионата больше денег. Тогдашний президент Ferrari Лука ди Монтедземоло и руководители других команд жаловались, что Берни Экклстоун и CVC забирают себе слишком большую долю доходов. Конечно, тема заслуживала обсуждения, но в тот момент это был лишь отвлекающий манёвр. Более важно было ограничить расходы и добиться более справедливого распределения тех средств, которые и так выделял CVC. Но подобно тому, как фокусник отвлекает публику в ходе своего представления, Лука перевёл внимание маленьких команд на суммы, которые выплачивает CVC, вместо того, чтобы они думали о более животрепещущих проблемах.
Если бы независимые команды обратились к FIA в 2008 году, федерация могла бы потребовать более справедливого распределения денег, выделяемых фондом CVC. Тогда шли переговоры с Берни и CVC о новом Договоре Согласия, и позиции FIA были достаточно сильными. Возможно, нам бы не удалось добиться равного распределения средств, но можно было рассчитывать на более справедливый подход.
Берни это понимал. Он не стал знакомить нас с финансовыми договорённостями, заключёнными с командами, заявив, что FIA это не касается. Мы ответили, что тогда не станем подписывать новый Договор Согласия, пока не увидим и не одобрим все его составляющие, включая соглашения о выплатах командам. Это был тот редкий случай, когда наш с Берни спор носил публичный характер – всё произошло на Всемирном совете по автоспорту в июне 2008-го. В течение следующих 12 месяцев ситуация не менялась, так что новый Договор Согласия заключён не был…
Проблема была в том, что маленькие команды не жаловались, а без их поддержки мы не смогли добиться более справедливого распределения денег. На меня же наклеили ярлык диктатора из-за моей позиции по вопросу о снижении расходов. Тем не менее, мы попытались ввести бюджетное лимитирование в 2009 году, предложив командам большую степень технической свободы (например, разрешив подвижные элементы аэродинамики) любой команде, которая готова работать в условиях ограниченного бюджета, что будет жёстко контролироваться федерацией.
Наша идея была в том, чтобы на старт выходили машины, соответствующие стандартам Формулы 1, а не GP2, и тогда телеаудитория увидела бы, что команда с бюджетом в 40 млн. фунтов стерлингов выступает на том же уровне, что и соперники, располагающие бюджетом в 200 млн. Но топ-команды резко возражали против такого подхода, поскольку это, якобы, приведёт к тому, что в чемпионате будут две категории машин. Похоже, они так и не увидели, что фактически подобное разделение уже произошло.
В 2009 году у CVC назрела необходимость заключить новый Договор Согласия. Если бы маленькие команды поддержали FIA, мы смогли бы настоять на введении бюджетного лимитирования и более справедливого распределения денег в обмен на нашу подпись под этим документом. Топ-команды могли попытаться организовать альтернативный чемпионат (как они периодически угрожали), но эта затея провалилась бы уже к началу 2010 года, поскольку в соответствии с действующими соглашениями, заключёнными между FIA и Еврокомиссией, любая гоночная серия должна проводиться под эгидой федерации. Ещё хуже для них был бы тот факт, что они бы не смогли бы ни о чем договориться с промоутерами гонок и телекомпаниями. Однако маленькие команды предпочли поддержать позицию FOTA и действовать против FIA. Тогда мы решили, что это их дело…
Итак, что мы имеем пять лет спустя? Проблем не стало меньше, но я думаю, что продуманное введение бюджетного лимитирования в сочетании с более справедливым распределением средств FOM могли бы стать выходом из сложившейся ситуации. Ограничение расходов означало бы, что технологическое соревнование уже не было бы столь безнадёжным для аутсайдеров, а если поровну делить существующий призовой фонд, то каждая команда получала бы примерно 50 млн. фунтов стерлингов ежегодно – неплохая основа для бюджета, согласитесь? Средства, которые команды получали бы от спонсоров, были бы их доходами, и в итоге спортивное состязание стало бы более справедливым.
Свод правил, связанных с бюджетным лимитированием, обязательно включал бы положение о том, что двигатели должны обходиться командам, скажем, максимум в 3 млн. фунтов в год. Расходы на научно-исследовательские разработки моторостроители должны нести сами, а не перекладывать их на команды. Если поставщики двигателей хотят демонстрировать свои технологии в Формуле 1, они обязаны предлагать командам приемлемые ценовые условия.
Введение бюджетного лимитирования потребовало бы изменения регламента, но это не так сложно, как добиться иного подхода к распределению денег. Контракты уже подписаны, и команды, которым достаётся львиная доля средств FOM, резко этому воспротивятся. Полагаю, FIA могла бы на этом настоять, но для этого ей нужны более радикальные подходы.
Возможно, когда я был президентом FIA, я вмешивался в ситуацию слишком быстро и слишком активно, но сейчас я бы обязательно в неё вмешался. Однако Жан Тодт занимает более сдержанную позицию, и, возможно, он прав. Лучше держаться в стороне от этих дискуссий, и пусть всё идёт своим чередом и в соответствии с действующими правилами…
Возможно, Жану представляется более важным заниматься другими аспектами деятельности федерации, чем коммерческими интересами независимых команд. В любом случае, проблемы Формулы 1 тоже важны, поскольку они могут отражаться на многих других сферах, но я всё-таки готов понять FIA, если там считают позицию невмешательства в текущий кризис более мудрой.
Но вообще-то всё, что я изложил – это лишь беглый взгляд на проблему. В небольшом тексте всего не расскажешь, и полная история отношений FIA с командами и Берни заслуживает отдельной книги, за которую я уже взялся…»
