Аргентина'57: Карлос Мендитеги

Аргентинские этапы Формулы 1 на заре времён всегда являли собой любопытное зрелище. Команды приезжали в далёкий Буэнос-Айрес с прошлогодней техникой – построить новую к началу января, да еще успеть доставить её на корабле через Атлантику едва ли реально даже в наши дни, – но уже в новых составах.

Именно поэтому на Гран При 1957 года кумир всех местных болельщиков Хуан-Мануэль Фанхио уже выступал на Maserati, сражаясь против команды Ferrari, в составе которой совсем недавно завоевал очередной титул. Маэстро всегда тонко чувствовал, какая машина поедет быстрее в предстоящем сезоне, потому неизменно делал безошибочный выбор (в отличие, к слову, от Стирлинга Мосса, который раз за разом ошибался).

Вот и в этот раз, уловив, что потенциал Ferrari D50, построенной ещё на базе Lancia 1954 года, уже исчерпан, аргентинский гонщик без сомнений ушел от Коммендаторе. Это невообразимо злило Энцо, который привык сам повелевать судьбами пилотов, но с Фанхио знаменитый Затворник из Модены поделать ничего не мог. Впрочем, в остальном в Маранелло собрался на удивление сильный пилотский состав.

Вот только у соперников из Maserati в распоряжении была доработанная модель 250F – и без того толковую машину облегчили, использовав в каркасе трубы меньшего диаметра. Итог был заметен уже на стартовом поле гонки в Буэнос-Айресе: лучший из представителей Ferrari, Эудженио Кастеллотти, оказался только четвёртым.

Правда, на старте силы, казалось, сравнялись: обладатель поула Стирлинг Мосс не был готов к сигналу и порвал тросик педали газа, тогда как Кастелотти вышел на второе место, а вскоре, обогнав Жана Бера, возглавил гонку. Силы двух итальянских марок на дистанции оказались почти равными: приунывший было тим-менеджер Скудерии Скулати явно воспрял духом.

Но, как оказалось, не всё так просто. Ещё на тренировках инженеры Ferrari заметили, что мотор в конце длинных прямых раскручивается лишь до 8100 об/мин, а не до 8400, как в осенних европейских гонках. Причину искали долго и пришли к выводу, что всему виной местный аргентинский бензин. Ситуацию попробовали выправить с помощью привезенных с собой присадок. Однако эффект получился обратным: обороты почти не увеличились, но заметно возросла нагрузка на сцепление.

Из-за проблем с этим узлом вынужден был сбросить скорость Кастеллотти, затем сошел подхвативший лидерство Питер Коллинз, запарковал машину в боксах Луиджи Муссо и резко замедлился Майк Хоторн. Все козыри Ferrari оказались биты.

Фанхио же, до времени остававшийся в тени, в заключительной части гонки прибавил, обогнал Жана Беру и порадовал земляков очередной победой. Француз, уступив лидерство, привел свою Maserati к финишу на второй позиции, повторив лучший результат в карьере. Кастелотти долго держался третьим, но ровно на трёх четвертях пути его Ferrari лишилась заднего колеса в быстрой "эске".

В итоге машины с трезубцем заняли на финише четыре первых позиции, а бедняга Скулати даже не стал звонить Коммендаторе, а вместо этого отправился в близлежащий бар, где основательно набрался...

Карлос Мендитеги

Третье место в домашней гонке стало первым и единственным подиумом в карьере Карлоса Мендитеги – аристократа, невероятно обходительного и галантного на светских приемах, но совершенно неудержимого за рулем гоночной машины. Он получил отличное воспитание, с детства замечательно играл в поло – по оценкам экспертов, на пике карьеры Карлос входил в шестерку сильнейших мастеров планеты – но в какой-то момент понял, что одной лошадиной силы под седлом ему уже недостаточно.

Мендитеги, вдохновленный успехами земляков (прежде всего, Маэстро Фанхио), начал с участия в местных автогоночных соревнованиях и быстро стал добиваться успеха. Позже, описывая этот период своей жизни, аргентинец говорил: "Именно тогда я получал больше всего удовольствия, но и опасность тоже была максимальной".

Карлос никогда не стремился активно участвовать в европейских соревнованиях, зато в Южной Америке выглядел весьма неплохо. В 1956-м гонщик лидировал на домашнем этапе Ф1, но ошибся с выбором передачи и оказался за пределами трассы. Зато позже он стал победителем престижного марафона "1000 км Буэнос-Айреса" в паре со Стирлингом Моссом. После этого контракт заводского гонщика ему предложила компания Maserati.

Сезон 1957-го начался для Мендитеги с подиума, но затем он трижды подряд не добирался до финиша. Как оказалось, аргентинец обращается с машиной слишком уж жестко: это было позволительно на не самых ровных южноамериканских трассах, но не подходило для Старого света. Летом Карлос ушел из команды, после чего выступал только дома.

В 1960-м он закончил Гран При на отличной четвертой позиции за рулем Cooper, после чего аргентинский этап надолго лишился прописки в календаре. Мендитеги же продолжал время от времени выходить на старт.

Как-то в 1963-м они с напарником покоряли горную дорогу, где их Ford провалился колесом в яму и намертво застрял. Мендитеги не стал долго раздумывать над тем, что делать. Велев коллеге отойти подальше, аристократ открутил крышку бензобака, обмакнул туда какую-то тряпку, не спеша раскурил сигару и, отойдя на несколько шагов, запустил её в сторону машины и бросив при этом: "Её было уже не спасти".

Говорят, что как-то Карлос за два месяца на спор выучился первоклассно играть в гольф, а кое-кто упоминает даже про его мимолётный роман с Бриджит Бардо. Нет сомнений, что человек это был далеко не заурядный. Прожив яркую жизнь и оставив след в исторической летописи Формулы 1, он скончался в конце апреля 1973 года.