В разные периоды в Формуле 1 выступали сыновья знаменитых гонщиков: что даёт громкая фамилия? Это ключ ко многим дверям или дополнительный прессинг? Об этом в интервью немецкому изданию Auto Bild Motorsport рассуждает Жак Вильнёв, чемпион мира 1997 года.
Вопрос: Нико Росберг впервые борется за титул и может повторить достижение своего отца, Кеке Росберга, чемпиона мира 1982 года. Вы же добились даже большего, чем ваш отец, Жиль Вильнёв. Насколько велик прессинг, если вы – сын знаменитого и успешного гонщика?
Жак Вильнёв: Разница между мной и Росбергом в том, что когда я начал выступать в гонках, моего отца уже не было в живых. Это помогло мне стать самостоятельным человеком. Проблема могла быть в том, что у моего отца было слишком много энергии, он бы оказывал на меня подавляющее влияние. Мне кажется, у Кеке такой же подход, и с этим связаны трудности Нико. Росберг-старший – очень сильная личность, и Нико всегда невольно чувствует себя под защитой. Поэтому Кеке бывает не на всех гонках.
Вопрос: Громкая фамилия помогает открывать двери или только создаёт дополнительный прессинг?
Жак Вильнёв: Лично я испытывал сильный прессинг. Люди пытались видеть во мне моего отца, ведь его уже не было на свете. Это создавало определённые трудности, но также помогло обрести скорость. Прессинг может пойти во вред, а может сделать вас лучше – меня он сделал лучше.
Вопрос: Вы пришли в автоспорт благодаря отцу, как и Нико Росберг?
Жак Вильнёв: Я всегда хотел стать гонщиком. С пятилетнего возраста моими любимыми игрушками были красные гоночные машинки. Конечно, это стремление заниматься автоспортом было связано с тем, что я узнал от отца. Я не копировал его, но именно благодаря ему понял, что такое гонки. Раньше других я осознал, что такое риск, поскольку на меня оказал влияние стиль жизни Жиля. И это было моим преимуществом. Можно сказать, что отец практически сделал меня чемпионом мира.
Вопрос: Нико Росберг избегает вопросов о его сходстве с Кеке. Вы понимаете, с чем это связано?
Жак Вильнёв: Я тоже стараюсь держаться в стороне от подобных разговоров. Эти темы невозможно открыто обсуждать ни с журналистами, ни с болельщиками. Они не хотят слышать правду. Всем всегда хочется сравнивать, и во мне хотели видеть копию отца. Когда я им говорил, что это не так, они обижались. Поэтому я перестал говорить на эти темы, и вполне могу понять Нико.