На пресс-конференции перед церемонией награждения FIA Gala чемпион мира Нико Росберг заявил, что уходит из Формулы 1. Его решение всех удивило, но президент FIA Жан Тодт считает, что оно заслуживает уважения. В интервью Corriere della sera он говорил о мотивах гонщика и расстановке сил в Формуле 1...
Вопрос: Господин Тодт, как вы относитесь к решению Росберга завершить карьеру, только что завоевав титул в Формуле 1?
Жан Тодт: Однажды, когда постоянные разъезды становятся в тягость, вы решаетесь поставить точку. Это важно, когда вам 31 год, у вас есть семья и вы думаете заняться чем-то другим.
Выбор Росберга заслуживает уважения. Безусловно, такое решение – привилегия Нико, ведь большинство из нас не может себе этого позволить. Но Нико это заслужил, завоевав титул.
Вопрос: Какие функции выполняет сейчас FIA?
Жан Тодт: У FIA две задачи: роль регулятора в автоспорте и поддержка тех, кто каждый день садится за руль, снижения риска на дорогах и жертв дорожного движения. Меня беспокоит эта проблема, я считаю, что в этой сфере мы делаем недостаточно. Но это не столь очевидно по сравнению с гонками.
Вопрос: Кстати о гонках. Вы проработали 16 лет в Ferrari, завоевали восемь Кубков конструкторов и шесть титулов. Не жалеете об уходе?
Жан Тодт: Я ушёл из Ferrari, когда не мог больше выдерживать этот прессинг – от нас ждали побед в каждой гонке. Кроме того, каждый цикл однажды подходит к завершению. Я достиг своей цели, мне всегда было интересно решать разные задачи. Я ни о чём не жалею. Я думаю о прошлом только тогда, когда кто-нибудь мне о нём напоминает.
Вопрос: Но вы же не забыли о Михаэле Шумахере. У вас были близкие отношения, вы дружили с его семьей, но никогда не говорите об этом…
Жан Тодт: О некоторых вещах не говорят – их делают, и этого достаточно. Эта сфера должна остаться личной. У нас с Михаэлем всегда были отличные отношения. Это не тот человек, с которым легко подружиться, но у нас сложилась очень крепкая дружба.
Когда я попросил его участвовать в программе по повышению безопасности дорожного движения, он немедленно согласился. Я убежден, что он, как и моя подруга Мишель Йео – лучшие послы этой кампании, и я видел их энтузиазм. Кроме того, Михаэль сразу же включился в программу поддержки Института спинного и головного мозга.
Вопрос: В Хересе в 1997 году он спровоцировал аварию с Жаком Вильнёвом, хотя в этом не было необходимости.
Жан Тодт: Его обвинили в инциденте, но он защищался. Мы работали вместе с тех пор, когда он еще не был женат на Коринне. Я видел, как он создавал семью, как росли его дети.
Вопрос: Какие эмоции у вас вызывает его сын Мик Шумахер?
Жан Тодт: Это отличный парень. Умный, простой и увлеченный гонками. Он знает, что мы рядом. Надеюсь, он воплотит в жизнь свои мечты.
Вопрос: Авария и смерть Жюля Бьянки затронула вас лично...
Жан Тодт: Мой сын Николя занимался карьерой Жюля, его смерть стала для него самым серьезным ударом. Они были как братья.
Аварии случаются – часть нашей опасной игры, хотя у нас 20 лет не происходило столь серьезных инцидентов, что, разумеется, не случайно. Мы многое можем сделать, но когда это судьба, мы бессильны. И в любом случае каждое решение воспринимается как неправильное. В Бразилии нас критиковали за то, что после аварии Райкконена мы остановили гонку из-за плохой видимости.
Вопрос: Опротестованные решения, штрафы, споры... Это был ненормальный год?
Жан Тодт: Нет, каждый раз так бывает. 21 Гран При – это более 1000 кругов, 22000 поворотов. Я настаиваю на умеренности и твердости. Я привлек к судейству гонщиков. В отличие от футбола у нас нет арбитра, но и там его решениями все всегда недовольны.
Вопрос: Чего не хватает нынешней Ferrari?
Жан Тодт: Ей не хватает 10% по сравнению с Mercedes и 3% по сравнению с Red Bull Racing. Это немного. Ferrari всегда боролась в лидирующей группе и добивалась невероятных успехов, когда не было проблем с надежностью. Если бы у нас была такая же надежность как сейчас, мы выиграли бы титул в 2008-м с Фелипе Массой и в 2006-м с Михаэлем Шумахером.
Вопрос: В чём разница между Лукой ди Монтедземоло и Серджио Маркионне?
Жан Тодт: Это разные люди, но их объединяет желание побеждать. За 16 лет работы с Лукой у нас были успехи и неудачи. С Маркионне – нет.
Вопрос: Поговорим о Максе Ферстаппене. Он вам напоминает кого-нибудь?
Жан Тодт: Макс талантлив. Он гоняется с пяти лет. Его отец хочет получить от него то, чего не смог добиться сам. Макс смелый парень. Но не будем говорить о решениях стюардов. Это неправильно.
Вопрос: Говорят, что вы очень жесткий человек. Вы согласны?
Жан Тодт: Скажем так: я твердый, но гуманный. Те, кто со мной работает, это знают. Когда я встречаю бывших коллег, которых не видел несколько лет, они всегда тепло ко мне относятся. Но я многое требую от тех, на ком лежит ответственность, и от себя в первую очередь.