Загадок все больше
Уже того, о чем мы рассказали в первой части, было достаточно, чтобы пресса почуяла неладное. У героев этой истории не было возможности выработать общую легенду, лишенную противоречий. Рону Деннису ничего не оставалось, как попытаться свести к минимуму возможный ущерб.
Оба гонщика дали понять, что все вопросы надо задавать команде, и вскоре такая возможность представилась. На каждой гонке McLaren устраивает собственные встречи с журналистами, на которых присутствуют оба гонщика, сам Деннис и директор Mercedes Motorsport Норберт Хауг. Обычно гонщики отвечают на вопросы и уходят, оставляя нас общаться с руководством команды.
В этом случае Рону пришлось сразу брать быка за рога и поведать о своем видении ситуации. К тому моменту он уже успел поговорить с гонщиками, и было ясно, что один из них был особенно расстроен: Хэмилтон на встрече не присутствовал.
Ясно, что Деннис не мог сказать ничего, что бы шло вразрез с прозвучавшим на пресс-конференции. Не мог он говорить и о фактах неспортивного поведения, потому что на это тут же отреагировали бы стюарды. И ему пришлось согласиться с той версией истории об обратном отсчете, которую мы в общих чертах услышали от Фернандо. Однако глава McLaren сообщил, что все пошло наперекосяк уже в самом начале сессии, дав понять, что у Льюиса теперь крупные неприятности.
Вот что нам рассказал Деннис: «На этот раз была очередь Фернандо дольше выжигать топливо и извлечь из этого преимущество. Договоренность была такая: гонщики выезжают с пит-лейн и меняются местами на первом круге. Но этого не произошло. Это было неприятно, и вызвало напряжение у всех, кто был на пит-уолл. С этого момента машины находились на трассе не в том порядке, что и отразилось на пит-стопах. Ситуация осложнилась, в результате чего Льюис не успел на последний круг. Таким образом, все началось из-за того, что наши гонщики не поменялись местами на трассе, и фаза выжига топлива прошла не по сценарию.
Вы часто задаете мне этот вопрос, и я могу ответить вам предельно честно: иметь дело с двумя столь сильными гонщиками очень и очень непросто. Внутри команды есть определенные трения, и мы не делаем из этого никакой тайны.
Оба способны побеждать, оба хотят победить, и команда делает все, чтобы как-то уравновесить ситуацию. Но сегодня нам это не удалось, и в итоге напряженность только возросла. И сейчас я рассказываю вам всю правду о происшедшем, но в дальнейшем, по ходу сезона мы будем держать ситуацию в команде под контролем. Очевидно, Льюис испытывает сейчас больший дискомфорт, чем Фернандо, но такова жизнь. И если сегодня он не готов говорить об этих проблемах, то тут тоже ничего не поделаешь.
Я дал вам исчерпывающее объяснение того, что произошло сегодня. Это борьба, это напряжение, и мы должны с ним справляться, а не прятаться от проблем».
Речь эта нас поразила, в частности, еще и потому, что Рон признал: Льюис отсутствовал, потому что был сильно не в духе. Честным было и другое признание: отношения у гонщиков напряженные. Но мы так и не получили объяснения того, что же произошло в те самые 10 секунд. Когда кто-то напрямую спросил Фернандо, почему тот не отреагировал на поднятый «леденец», Деннис вмешался и ответил за него: «Потому что ждал окончания обратного отсчета, который вел его инженер».
«На всех пит-стопах команда работает одинаково, – добавил Фернандо. – Во всех 11-ти Гран При мы, бывало, стояли 10 секунд, иногда 20, иногда 45, как сегодня во время первого пит-стопа. Все зависит от трафика и прочих факторов».
И тут Деннису сообщили, что его вызывают стюарды, и Алонсо с Хаугом остались одни. Но после ухода Рона неожиданно появился Хэмилтон, который сказал, что смотрел старт гонки GP2 и совершенно забыл о пресс-конференции.
Льюис пояснил, что гонщик обычно стартует, как только поднят «леденец»: «Я недоумевал, потому что у меня была включена передача, я был готов тронуться с места, и «леденец» подняли как раз в тот момент, когда я подъехал. Грелки с колес были сняты, все отошли от машины, а мне пришлось включить нейтраль и просто ждать».
Кстати, он тоже поставил под сомнение мысль о том, что ожидание окон в трафике – обычное дело: «Вам нужно как можно скорее выехать на трассу и пройти быстрый круг, и вы никаких окон не ждете. Когда вы на пит-лейн, вас могут притормозить на пару секунд, пока проедет какой-нибудь Williams, но не более того. Никто не станет просить вас стоять на месте».
Оба гонщика продолжали выдвигать свои версии событий, и в отсутствии «рефери» Рона это напоминало боксерский поединок без перчаток. Зрелище было захватывающим, а сидевший между гонщиками Хауг не мог вставить ни слова.
Исполнительный директор McLaren F1 Мартин Уитмарш сначала наблюдал за происходящим с балкона, но чаша его терпения переполнилась, он внезапно появился внизу и завладел микрофоном: «К сожалению, Рон сейчас общается со стюардами, так что, думаю, будет лучше, если мы закруглимся. Уверен, Рон с вами еще побеседует, а пока мы должны кое-что обсудить с командой. Сожалею, что мы вынуждены прерваться, но разговор будет продолжен».
Гонщики ушли, а когда Рон вернулся, он как будто бы был удивлен, что пресс-конференция закончилась без него. Казалось, он был в относительно приподнятом настроении, словно ему удалось убедить судей в том, что никаких закулисных маневров не было.
Желая нас просветить, он рассказал о GPS-системе FIA, отслеживающей положение всех автомобилей на трассе, и ее роли в истории с обратным отсчетом: «Инженеры следят за машинами, когда они находятся на трассе, с помощью GPS-системы. Каждая машина отражается на дисплее системы, и мы видим, где она находится. Мы не хотим, чтобы машина, выехав на трассу, застряла в трафике. Инженер, сверяясь по GPS, ищет просвет. Затем он говорит, что до старта осталось 15 секунд. Таким образом, вы придерживаете автомобиль и ведете обратный отсчет: 15, 14, 13 и так далее. Гонщик следит за отсчетом, потому что именно он определяет, когда машине можно будет трогаться с места. Именно поэтому вы и наблюдали неподвижный автомобиль: обратный отсчет не был закончен».
Но почему же Фернандо не среагировал на «леденец»? Деннис ответил и на этот очевидный вопрос: «”Леденец” был поднят неправильно. Машина не трогалась с места именно потому, что отсчет не был окончен. Ведь человек с леденцом видит Льюиса, видит машину, подъехавшую сзади. А инженер смотрит на показания GPS. Вот отсюда и накладка... Мы плохо сработали».
Фернандо он ни в чем не обвинял: «Все началось с того самого момента, как мы начали работать с двумя сильными гонщиками, и самого начала события развивались не так, как мы планировали. Но не стоит преувеличивать проблему. Стюарды поняли ситуацию, они хотят прослушать записи радиообмена, и они услышат все, о чем мы говорили».
Один момент в истории с обратным отсчетом казался совершенно очевидным. Конечно, механики Алонсо не могли забыть о необходимости обслужить еще и Хэмилтона, но почему никто из команды не смог скорректировать обратный отсчет и дать Фернандо команду выезжать?
Я спросил Рона, почему он не сделал этого сам. «Если бы я знал, – начал он. – Но я не понимал, что происходит. Как только кто-то нажимает кнопку и дает условный сигнал, канал блокируется. Я слышу обратный отсчет, но если кнопка нажата – канал блокируется. Все у нас вышло как-то нескладно. Тогда было трудно держать ситуацию под контролем, трудно и сейчас. Но никакого злого умысла не было».
Реакция официальных кругов
Деннис, возможно, был излишне оптимистичным, ожидая реакцию стюардов на его первые показания. Но его постигло разочарование. Появился официальный бюллетень, гласивший, что в 18:30 он, оба гонщика и еще кое-кто из состава McLaren вызываются к стюардам. Если рассматривается инцидент с участием двух гонщиков, то обычно в таких случаях их расспрашивают поодиночке, но в этот раз вся группа отправилась вместе. Предстоял долгий разговор, и Хэмилтон уже не стал сдерживать эмоции, описывая свое отношение по поводу случая вопиющей несправедливости.
У судей было два весомых аргумента. Прежде всего, в их распоряжении были показания GPS, что позволило им установить, где находились машины в наиболее важные моменты квалификации. Эту же систему инженеры McLaren использовали для поиска просвета в трафике. До 2007 года таких данных не было.
Во-вторых, они имели доступ к записям радиообмена, но, как выяснилось, не ко всем. Команды обязаны предоставлять FIA возможность слушать свои переговоры только на то время, как машины находятся на трассе. Когда машины в боксах, доступа к радио нет. Так уж получилось, что только две команды скрывают свои переговоры в боксах, и, как вы понимаете, это не Spyker и Super Aguri...
Другими словами, никто в FIA не слышал переговоров, происходивших, когда машины стояли в боксах, и не располагал их записями. Но у них были записи всех переговоров, происходивших тогда, когда машины были на трассе, включая ставший легендарным обмен любезностями между Хэмилтоном и Деннисом.
Это стандартная практика для топ-команд: на всякий случай записывать весь радиообмен, но в McLaren не предоставили стюардам никаких записей «частных» переговоров, происходивших во время пит-стопа. Это кажется странным, ведь запись обратного отсчета была бы особенно полезной, если бы доказывала правоту Алонсо. Но, по правде говоря, стюарды эти записи и не запрашивали.
Однако на встрече со стюардами произошла странная вещь. В отличие от того, что двумя часами ранее было рассказано журналистам, стюардам не была предложена версия о том, что критические 10 секунд были частью обратного отсчета.
Вместо этого Деннис и стюарды в основном обсуждали шинную проблему, о которой на встрече с журналистами ни Рон, ни Фернандо даже словом не обмолвились. А если и заходила речь о резине, то лишь в русле проблемы выбора типа покрышек.
Как уже обсуждалось, Алонсо был удивлен, когда для последнего быстрого круга ему поставили комплект прикатанных шин. Теперь же он утверждал, что 10 секунд были потрачены на выяснение, а правильные ли это были шины. Когда стюарды спросили, почему он не занимался выяснением этой проблемы в течение предыдущих 20 секунд, он сказал, что не мог говорить с командой, потому что в тот момент с ним общался инженер.
Однако насколько я понимаю, гонщик McLaren в подобных обстоятельствах может как-то возразить? Ведь мы уже знаем, что шинная проблема обсуждалась еще до того, как «леденец» был поднят. И, если это так, то Фернандо был не до конца откровенен со стюардами.
Интересно, но судьи не стали заострять внимание на тех критических 10 секундах, зато внимательно изучили все, что было связано с задержкой, происшедшей во время первого пит-стопа, а также первые 20 секунд второго пит-стопа. Они нашли много нестыковок в рассказе McLaren о поиске окон в трафике, и, вооружившись показаниями GPS, смогли определить эти несоответствия. В частности, они обратили внимание на такой факт: когда Фернандо в итоге выехал на трассу, там было всего четыре машины, которые не создавали испанцу никаких проблем.
Детальному изучению подверглись и радиопереговоры, связанные с последним пит-стопом, в частности, все то, что говорилось Хэмилтону в то время, когда он въезжал на пит-лейн. Было стойкое подозрение, что с версией об «официальном» обратном отсчете, длившемся 20 сек, не все в порядке, вне зависимости от какой бы то ни было самодеятельности Алонсо. Даже если не эти 20, а лишь последующие 10 сек стали причиной задержки Хэмилтона.
И вот на чем базировался вердикт стюардов:
Руководителей McLaren попросили объяснить, почему, давая указание Хэмилтону на следующем круге свернуть в боксы, при этом они проинформировали Алонсо, который в тот момент еще был на трассе, что на пит-стопе (также на следующем круге) его продержат 20 секунд.
Команда заявила, что перед остановкой в боксах гонщикам часто сообщаются примерные оценки продолжительности пит-стопа. А 20-секундная задержка объяснялась обратным отсчетом, цель которого состояла в том, чтобы выпустить гонщика на трассу в тот момент, когда там не будет других машин.
Алонсо спросили, почему он задержался в боксах еще на 10 секунд после того, как «леденец» был поднят. Он ответил, что выяснял, тот ли комплект резины был поставлен на его машину. Тогда его спросили, почему он не выяснил это в предыдущие 20 секунд, и он ответил, что в тот момент он не имел возможности говорить по радио, потому что его инженер вел обратный отсчет.
Но в момент, когда Алонсо сообщали о том, что в боксах его продержат двадцать секунд, на трассе было всего четыре машины – его собственная, Хэмилтона, Физикеллы и Райкконена, что видно по карте трассы. Пит-стопы всех этих гонщиков, кроме Райкконена, прошли так, что у McLaren не было никакой необходимости удерживать Алонсо в боксах до наступления благоприятного просвета в трафике.
Объяснение Алонсо по поводу лишних 10 секунд стюарды не приняли. Они решили, что он создал помеху Хэмилтону без всякой необходимости, за что и был наказан потерей пяти позиций на старте. Данное командой объяснение причин задержки Алонсо на 20 секунд после того, как замена колес на его машине была завершена, что вызвало задержку пит-стопа Хэмилтона, стюарды тоже не приняли. Наказание для Алонсо является стандартным штрафом за непредумышленную задержку одним гонщиком другого. Точно так же был наказан Джанкарло Физикелла за то, что не пропустил Сакона Ямамото. Как видите, Фернандо еще легко отделался.
Вердикт по поводу штрафов такого рода всегда окончательный и обжалованию не подлежит, но к наказанию, вынесенному команде, это не относится. Речь идет о лишении McLaren очков в Кубке Конструкторов.
Многие удивились, когда команда была оштрафована, ведь казалось, что Алонсо действовал сам по себе. Но, как уже отмечалось, вся последовательность событий вокруг обратного отсчета, длившегося эти 20 секунд, вызвала у стюардов подозрение, прежде всего из-за тех нестыковок, которые были найдены в рассказах членов команды. Судьи догадывались, что им была рассказана не вся правда, и это им, естественно, не понравилось.
Но McLaren ждало дополнительное разочарование: в случае победы команды никому из представителей ее руководства не было позволено выйти к подиуму. Это FIA огласила уже в воскресенье.
Очевидно, это было связано с намерением McLaren подать апелляцию, из-за чего итог гонки был бы не вполне определен, тем более, что апелляция, в которой было отказано, может вылиться в еще более серьезные санкции. Не было бы апелляции, команда все равно могла бы получить трофей (даже если ее лишили очков). Циники рассматривают в этом попытку Макса Мосли насолить Рону Деннису, своему давнему противнику. Впрочем, Рон поднимался на подиум на Нюрбургринге, так что, в Венгрии он, вероятно, собирался послать кого-то другого.
Что все это значит?
В любом случае, это был штраф, наложенный на команду, и больше всего Денниса беспокоило именно это. В своем официальном ответе в воскресенье утром он обратил внимание на интерес стюардов и к тем двадцати секундам, и в целом к подходу команды к организации ее участия в квалификации. Он настаивал, что это вообще не входит в компетенцию стюардов, что, кстати, не лишено смысла.
У Денниса есть очаровательная привычка: в сложных ситуациях он обычно старается привлечь внимание к тем моментам, в которых он, безусловно, прав. Однако он не дал никаких новых объяснений ни по поводу тех загадочных 10 секунд, ни по поводу поведения Фернандо, и, насколько я слышал, ни до, ни после гонки, он не признал никаких проступков со стороны испанца. Но, как бы то ни было, когда ему задали этот вопрос перед самым стартом Гран При, было видно, как трудно ему отвечать. «Чрезвычайно сложно убедить гонщиков, что мы предоставляем им одинаковую технику и что мы делаем все возможное для обоих, не отдавая никому предпочтения, – сказал Деннис. – Вчерашний эпизод был очень, очень напряженным. В каком-то смысле, виноваты все. Но посудите сами, делали ли мы что-либо, что противоречит нашим стремлениям быть беспристрастными и обеспечивать равную борьбу? Я почти уверен, что нет».
Таким образом, он признавал некую вину за командой? Не совсем.
«Ясно, что когда все идет не так, как было запланировано, этому есть причина. Я не думаю, что “вина” – это подходящее слово. Полагаю, если бы наши планы были бы правильно реализованы, обе наших машины стартовали бы с первого ряда, и перед нами не было бы перспективы лишиться очков в Кубке Конструкторов».
Деннис подал апелляцию против наказания команды, следовательно, ему придется доказывать, что в действиях McLaren не было ничего предосудительного.
Я склонен полагать, что он так настойчив потому, что это соответствует действительности. Ничто так не раздражает Рона, как необоснованные подозрения в нарушениях, особенно если чувствует, что обвинители – в данном случае стюарды – слабо вникли во все детали происшедшего.
Циник может решить, что все настойчивые уверения Денниса в том, что гонщикам предоставлены равные условия, и тот факт, что Хэмилтон ослушался приказов команды, дают основания подозревать, что кто-то в команде пробовал «скорректировать» ситуацию, как это было в Мельбурне в 1998 году, когда Мика Хаккинен и Дэвид Култхард поменялись местами. Ожидал ли кто-нибудь, что Алонсо все равно покажет лучший результат и завоюет поул – другой вопрос...
Мотивы Алонсо до сих пор обсуждаются, однако они уже не так прозрачны, как казалось ранее. Возможно, он не хотел препятствовать Хэмилтону совершить последний быстрый круг, а просто нагнетал обстановку, рассчитывая на то, что британцу пришлось бы на всех парах стремиться успеть пересечь черту до окончания сессии. Таким образом, его супермягкая резина износится, и последняя попытка не будет результативной. Тот факт, что он сам едва успел, лишь подтверждает эту теорию.
Сказать, что отношения между Алонсо, Хэмилтоном и Деннисом натянулись – ничего не сказать. Очевидно, что Льюис испортил свою репутацию в команде, ведь нет никакого разумного объяснения его действиям на старте квалификации. Это было серьезное нарушение командной этики.
Что касается Алонсо, то, как бы его ни провоцировали действия Хэмилтона, он фактически подставил Рона Денниса, когда тому пришлось отвечать на вопросы о злополучных 10 секундах, защищая своего именитого протеже. Когда ситуация была накалена до предела, боссу McLaren меньше всего хотелось еще больше ссориться с дважды чемпионом мира. Но сама роль адвоката Алонсо ему тоже была не по душе, прежде всего потому, что все происходило на фоне постоянных заверений самого Денниса о том, сколь важны для него единство команды и ее ценности.
«Гонщики осознают все свои обязательства перед командой, – заявил он перед стартом, – и будут следовать им. Разумеется, эти обязательства оговорены и официально оформлены. Но события не всегда разворачиваются так, как предусмотрено контрактами. В конце концов, в Формуле 1 есть множество факторов, неизбежно оказывающих давление на гонщиков, и в те заключительные минуты венгерской квалификации это давление оказалось куда выше, чем мы предполагали».
Сомневаюсь я, однако, что в ближайшем будущем всего этого станет меньше...
