Когда вопросы гонщикам Формулы 1 задает не журналист, пусть даже опытный и подготовленный, а гонщик, всегда можно ожидать, что разговор получится глубокий и по-своему любопытный. А когда все трое собеседников – чемпионы мира – есть все основания ожидать, что мы услышим нечто действительно интересное. Чемпион мира 1996-го года Деймон Хилл уже не в первый раз выступает в роли специального корреспондента журнала F1 Racing, и на этот раз его собеседниками были Льюис Хэмилтон и Дженсон Баттон...
Деймон Хилл: Мы все прошли через это: быть британским чемпионом Формулы 1 – совершенно особый опыт. Много лет прошло с тех пор, как в команде Lotus выступали мой отец и Джим Кларк – это было в 1967-м. Вам гарантирован колоссальный интерес прессы, и мне хочется спросить: как вы собираетесь себя вести в этой связи? Вы не только напарники, но и соперники: есть ли в McLaren какая-то особая тактика, позволяющая удержать ситуацию под контролем?
Дженсон Баттон: Даже если бы была, мы бы вряд ли стали об этом говорить, верно?
Деймон Хилл: То есть, какие-то разговоры на эту тему велись?
Льюис Хэмилтон: Дело в том, что мы – одна команда, у нас есть целая группа специалистов, в обязанности которых входит помощь нам в решении подобных проблем. При этом я считаю, что все зависит от того, как мы с Дженсоном выстроим отношения. Думаю, мы понимаем, что нас ждет.
Деймон Хилл: Но все же знают, что главный соперник – это твой напарник. Вам нравится подобная перспектива?
Дженсон Баттон: Да! Если посмотреть на нее с позиций прессы, понятно, что к нам будет большой интерес. На каждой тренировке, в каждой квалификации, в каждой гонке один из нас будет впереди.
Деймон Хилл: Вы уже предвкушаете эту конкуренцию?
Дженсон Баттон: Во-первых, мы должны очень тесно сотрудничать, должны уделять максимум внимания доводке машины. Если по итогам чемпионата Льюис займет, например, пятое место, а я – восьмое – невелика проблема! Для нас в этой ситуации особой разницы не будет. Но мы оба хотим бороться в первых рядах, и единственный способ добиться этого – работать сообща.
Журналисты пусть пишут свои статьи, но для нас важно, чтобы они проявляли к нам активный интерес и в конце года, когда будет решаться судьба чемпионата.
Льюис Хэмилтон: Иногда два гонщика используют разные варианты настроек и предъявляют к машинам разные требования, и тогда команде приходится в два раза дольше разбираться в ситуации, поскольку этим занимаются одни и те же специалисты. Но я надеюсь, что мы с Дженсоном идем одним путем, и команда будет прогрессировать в два раза быстрее.
Деймон Хилл: В отличие от меня, вы оба начинали с картинга. Ваши пути в то время пересекались?
Дженсон Баттон: Я был на пять лет старше.
Льюис Хэмилтон: Занимаясь картингом ты смотришь на старших ребят, которые гоняются в более серьезных классах, куда ты тоже стремишься попасть через пару лет. Помню, в те времена я следил за выступлениями Дженсона и надеялся, что когда-нибудь добьюсь таких же успехов.
Дженсон Баттон: Я тоже следил за Льюисом: мой отец занимался настройкой двигателей на его картах, так что я бывал на гонках, где он выступал.
Деймон Хилл: Можно ли сказать, что благодаря картинговой школе, у вас одинаковая техника пилотирования?
Дженсон Баттон: Способов пилотирования машины Формулы 1 не так уж много. Бывают исключения из правил, но в целом различия невелики. Если вы смотрите гонку по ТВ, вы можете заметить, что у нас несколько разные стили, но и машины у нас раньше были разными.
Деймон Хилл: А сейчас вы наблюдаете друг за другом, анализируете подходы к пилотированию?
Дженсон Баттон: Безусловно, мы учимся друг у друга.
Льюис Хэмилтон: Это единственный способ опередить напарника. В McLaren хорошая традиция: напарники находятся в равных условиях. Скажем, если к тренировке команда подготовила ограниченное число передних крыльев, то Дженсон будет тестировать одно из них, а я в это время буду испытывать, к примеру, доработки в задней части машины. Затем мы поменяемся и поделимся информацией. Все поровну. Если мне понравится определенное передаточное соотношение 7-й передачи, а Дженсон тоже захочет его использовать, у него будет такая возможность. У нас есть доступ ко всей информации.
Деймон Хилл: А с Алонсо были такие же договоренности?
Льюис Хэмилтон: (смеется) Вы хорошо подготовились к этому интервью!
Деймон Хилл: Когда мой отец перешел в Lotus, гонщиком № 1 там был Джим Кларк, а папа был новичком команды, как сейчас Дженсон. Мы знаем, что Льюис работает с этой командой с детства, ему там хорошо и комфортно. А вы испытываете какой-то дискомфорт?
Дженсон Баттон: Я бы сказал по-другому. Мне очень комфортно работалось в Brawn GP, и, конечно, если бы я там остался, всё было бы намного проще, но не так интересно.
Я добился с той командой всего, чего хотел: мы вместе шли к титулу семь лет. И когда ты достиг цели, – а мы все знаем, что это такое, – то после завоевания титула появляется странное чувство. С одной стороны, оно очень приятное, но с другой, ты начинаешь думать: что делать дальше?
Переход в McLaren – серьезное испытание. Но это же очень интересно: новая команда, новый напарник, который многого добился в спорте. Вряд ли люди испытывают тягу к постоянным переменам, но мне новая ситуация очень нравится.
Деймон Хилл: Когда вы стали чемпионом мира, сбылись ли все ваши ожидания, связанные с титулом? Про себя могу сказать, что даже спустя годы после отставки я еще не до конца осознавал, как много он мне дал…
Дженсон Баттон: Наверное, все испытывают похожие ощущения: сначала ты наслаждаешься победой, но очень скоро начинаешь думать о новом сезоне. Было бы здорово на год уйти в отпуск, чтобы получить удовольствие по полной программе, но мы не можем себе этого позволить.
Деймон Хилл: Как вам корпоративный дух McLaren? У нее репутация очень правильной команды, где к гонщикам приставлены специальные люди, которые следят даже за тем, чтобы вы правильно одевались? (Льюис смеется)
Дженсон Баттон: Должен заметить, что это намного упрощает твою жизнь. Вообще-то, оденьте меня хоть клоуном, если хотите – мне все равно. Главное – чтобы у нас была быстрая машина. Но мне вполне комфортно. Здорово, что в McLaren все очень хорошо организовано. Очевидно, машина никогда не может быть идеальной, но если говорить о контактах с прессой, то я прихожу на интервью – и все уже готово к моему появлению.
Деймон Хилл: В Brawn GP вы приходили на интервью, и вам приходилось самому разбираться в том, что происходит?
Дженсон Баттон: Знаете, в Brawn GP мы не проводили таких масштабных пресс-дней, как в McLaren, я даже немного потерял форму! Думаю, в прошлом году у нас было лишь шесть подобных мероприятий…
Деймон Хилл: А теперь вы стали очень занятым человеком?
Льюис Хэмилтон: Это точно! (смеется) Лично я принял участие примерно в 80 акциях разного рода, и это не считая гоночных уик-эндов,
Дженсон Баттон: Я уже провел больше PR-акций в этом году, чем за весь прошлый сезон. Но я знал, что меня ждет, когда принимал решение перейти в McLaren.
Деймон Хилл: Скажите честно, есть в этой работе какие-то моменты, которые вам действительно нравятся?
Льюис Хэмилтон: Да, я люблю встречаться с людьми.
Деймон Хилл: А часто вам приходится бывать в странных местах и делать странные вещи. Каково это – быть гонщиком Формулы 1?
Льюис Хэмилтон: Больше всего я люблю общаться с публикой, с болельщиками, которые специально приезжают на такие встречи, порой издалека.
Деймон Хилл: Можно сказать, что вы получаете какой-то полезный опыт на таких встречах?
Дженсон Баттон: Конечно. Это же весело и интересно, тем более, в McLaren для меня все в новинку. И не надо забывать, что Формулы 1 без PR-акций не бывает, так что команду это тоже вдохновляет.
Льюис Хэмилтон: (смеется) Посмотрим, как ты заговоришь месяцев через восемь, если в прошлом году ты участвовал лишь в шести акциях!..
Деймон Хилл: Были времена, когда гонщики загорали на пляже, покуривали и злоупотребляли алкоголем. Это был весьма привлекательный момент, связанный с нашей работой, публика воспринимала гонщиков как плейбоев. Дженсона тоже считали плейбоем, а он все время хотел избавиться от этого имиджа…
Дженсон Баттон: Да уж, вам надо сказать отдельное спасибо!
Деймон Хилл: Когда Дженсон выиграл чемпионат мира, я действительно сказал, что он был плейбоем, и, по-моему, им и остается. Думаю, вы получаете от жизни удовольствие, и люди от вас этого ждут.
Если у гонщика Формулы 1 есть настоящий талант, и он напряженно работает, чтобы его реализовать, – такой человек получает возможность наслаждаться благами, которые ему приносит успех. Я лишь хотел сказать, что в этом нет ничего плохого. Вам обоим нравится быть чемпионами мира. Но жизнь вас уже многому научила: обоим пришлось пережить и интересные моменты, и тяжелые…
Дженсон Баттон: (обращаясь к Льюису) Да уж, тут у тебя опыт большой…
Деймон Хилл: Вы переживали за Льюиса, когда в прошлом году разгорелся скандал из-за того, что он солгал стюардам?
Льюис Хэмилтон: (обращаясь к Дженсону) Я и не ждал от тебя особого сочувствия: ты все внимание должен был уделять гонкам.
Дженсон Баттон: Думаю, ты бы себя вел точно так же, если бы в это время боролся за титул: я вообще не был в курсе происходившего, потому что полностью сосредоточился на гонке. Я даже не знал, что ты собирал пресс-конференцию. Я как-то смотрел на DVD обзор сезона, видел твое интервью и был сильно удивлен. Гонщик не обращает внимания на многие вещи, которые происходят в окружающем мире: хорошо это или плохо, но именно так обстоят дела.
Льюис Хэмилтон: Это оттого, что ты сконцентрирован только на своих проблемах. Тебя волнует, как заставить машину поехать быстрее, как одолеть соперников, с какой позиции ты стартуешь, как пройдешь первый поворот, как проведешь пит-стоп – и все такое.
Деймон Хилл: Вам не кажется, что Формула 1 способствует быстрому взрослению?
Льюис Хэмилтон: Да, так и есть.
Деймон Хилл: Ты становишься более зрелым человеком?
Льюис Хэмилтон: Лично я считаю, что гонщики многим обделены. Приходится рано взрослеть, все время быть в кругу взрослых людей, хотя ты еще очень молод. Публика обращает внимание на то, что ты говоришь, дети берут с тебя пример, поэтому приходится вести себя иначе, мудрее, чем тебе положено в этом возрасте.
Деймон Хилл: Думаете, вас не должны судить слишком строго?
Льюис Хэмилтон: Такова жизнь. Посмотрите на Майкла Джексона: возможно, ему в этом смысле пришлось труднее, чем кому бы то ни было: у него все это началось в восемь лет. Так что удивляться нечему...
Деймон Хилл: В вашем контракте есть пункт о том, что вы имеете право прекратить карьеру, если перестанете получать удовольствие от гонок?
Дженсон Баттон: В контракте этого нет, но именно так и произойдет, я уверен, поскольку команде не нужен гонщик, который не хочет выступать. Но это правда: с юного возраста у тебя появляется цель, к которой надо стремиться. Я счастлив, что у меня была такая цель, ведь я стал именно тем, кем я всегда мечтал стать, мне очень повезло, что все так сложилось.
Льюис Хэмилтон: И тебе хорошо знакомо это чувство: как только ты садишься за руль, всё остальное уже абсолютно неважно.
Деймон Хилл: Многие думают, как хорошо быть Льюисом или Дженсоном, но, полагаю, это непросто, поскольку ответственность действительно велика...
Дженсон Баттон: Как и в любом другом виде спорта: люди прикладывают огромные усилия, чтобы подняться на вершину... С Формулой 1 та же история. Но это здорово, если молодые ребята хотят быть на тебя похожими. Иногда испытываешь странные чувства, потому что взрослые порой хотят, чтобы их дети стали такими, как ты. На шоу Autosport International я познакомился с одним человеком, который назвал своего сына «Дженсон Льюис». Это очень эмоциональный и трогательный момент, когда кого-то называют в твою честь.
Деймон Хилл: Должна ли Формула 1 что-то делать, чтобы подправить свой имидж и сделать его более привлекательным?
Дженсон Баттон: О Формуле 1 всегда говорят неприятные вещи, но это продолжается многие десятилетия. Уверен, так было и в те времена, когда вы выступали в гонках.
Деймон Хилл: Как вы думаете, надо ли в таких вопросах учитывать мнение гонщиков? Или наше дело — только участвовать в Гран При?
Льюис Хэмилтон: Конечно, мы могли бы внести свой вклад в общее дело.
Дженсон Баттон: Мы выросли на Формуле 1, а сейчас у нас большой опыт участия в гонках, так что, думаю, наши мнения достаточно важны. В определенных случаях мы прилагаем максимум усилий, чтобы наш голос был услышан, в основном, когда речь идет о безопасности гонок. Однако я думаю, что мы можем помочь спорту.
Деймон Хилл: Я задал этот вопрос, поскольку слышал мнение, что гонщики должны больше работать на публику. Что это значит?
Льюис Хэмилтон: Что бы и сколько ты ни делал, этого никогда не бывает достаточно, и вы это должны знать. Я видел длинные очереди из болельщиков и тратил немало времени на общение с публикой, на автографы, и все такое. Команда меня тащит на очередное мероприятие, а я упираюсь: «Нет, сначала я должен закончить здесь!» Предположим, стоит сто человек, но потом те, кто были в начале очереди, вновь пристраиваются ей в хвост. И если ты уйдешь, дав сотню автографов, а потом откажешь парню, который пошел уже по второму кругу, он все равно обидится.
Деймон Хилл: Мне мама рассказывала такую историю. После одной гонки в Сильверстоуне отец больше часа раздавал автографы. Мама ему говорила: «Хватит уже, пошли домой!», но он отказывался. В итоге, когда он все-таки собрался, к нему подошел еще один человек и попросил автограф. Отец сказал, что ему уже пора идти, и в ответ услышал оскорбления. Но ведь он два часа честно старался угодить всем. И все же, всегда найдется кто-то, кто останется недоволен. Но ведь вы не хотите никого обижать, верно?
Дженсон Баттон: Конечно, не хочу. Ты понимаешь, что все эти люди — твои болельщики, и они желают получить твой автограф — больше ты все равно ничего не сможешь для них сделать...
Деймон Хилл: Дженсон, вам уже 30 лет, правильно?
Дженсон Баттон: Всего 30!
Деймон Хилл: Но вы многого достигли! Льюис, вам лишь 25, и вам тоже есть, чем гордиться. А большинство людей работают всю жизнь, так и не зная, добились ли они какого-то осязаемого результата. Вы чувствуете, что вам повезло? Что вы наделены каким-то особым даром?
Льюис Хэмилтон: Лично я чувствую, как мне повезло, ведь у меня фантастическая работа. Во-первых, попасть в Формулу 1 — уже серьезное достижение. Это лишь мой четвертый сезон, а я уже был чемпионом мира. Мне очень повезло, у меня были хорошие руководители, и в нужный момент я оказался в нужном месте...
Деймон Хилл: Но вы оба приложили к этому огромные усилия. Как-то вы сказали, что добиться цели, выиграть титул, оказалось сложнее, чем вы себе представляли?
Льюис Хэмилтон: (смеется и вздыхает) Да уж, свой титул я добыл в последнем повороте...
Дженсон Баттон: Думаю, мы оба понимаем, что нам очень повезло. Повезло найти дело, с которым мы неплохо справляемся, но ради этого пришлось приложить огромные усилия. Ты не сможешь добиться того, чего добились мы, если будешь выбирать в жизни легкие пути, но, я уверен, есть немало людей, кто думает: «Вам повезло, ваша работа — ездить на гоночных машинах!..»
Льюис Хэмилтон: На тебя обращают внимание, только когда ты начинаешь выступать в Формуле 1. Они не знают, чего стоило в нее попасть.
Деймон Хилл: Вообще-то, когда начинаются разговоры о том, как трудно быть гонщиком Формулы 1, вряд ли это вызывает сочувствие у окружающих...
Дженсон Баттон: Нам повезло, мы занимается делом, которое нам нравится, но это не только гонки. Мы постоянно участвуем в PR-акциях, серьёзно занимаемся физической подготовкой, тратим массу времени на перелеты и переезды. Но сочувствовать нам не надо... Кроме того, ты работаешь в условиях прессинга, который оказывает команда, болельщики, пресса. Мы не просто гоняемся в свое удовольствие — это серьезная работа.
Деймон Хилл: Как вы относитесь к тому, что приходится ездить на тяжело заправленной машине? Я-то знаю, что это такое, у меня есть такой опыт…
Льюис Хэмилтон: Да, она становится тяжелой и хуже управляется.
Деймон Хилл: Согласен, но есть и свои плюсы: она постепенно становится легче, её скорость растет. Это же очень здорово! Послушайте, вам ведь приходится часто слышать от болельщиков: «Дженсон, ты ведь собираешься одолеть Льюиса?» Подобные вопросы задают и Льюису, только про Дженсона. И что вы отвечаете?
Дженсон Баттон: Сейчас главное для нас — максимально плотное сотрудничество, а там посмотрим, как будет выглядеть ситуация после 19-ти гонок. Сейчас нельзя думать о финале сезона — это ошибка. Я совершил её в прошлом году: за пять или шесть этапов до конца чемпионата начал считать, сколько очков должен заработать в каждом Гран При, чтобы выиграть титул. Это неправильно. Надо думать о конкретной гонке, постепенно приближаясь к финалу...
Деймон Хилл: В этом году конкуренция столь велика, что я не собираюсь ни на кого ставить.
Льюис Хэмилтон: А что говорят букмекеры? Я даже не знаю, какие сейчас ставки.
Деймон Хилл: И я не знаю, но Шумахер должен выступить сильно. Дженсон, вы говорили, что не хотели бы выигрывать в таком стиле, как в свое время демонстрировал Михаэль?
Дженсон Баттон: Говорил.
Льюис Хэмилтон: А по-моему, все здорово. В детстве я смотрел Формулу 1 и мечтал его одолеть. Теперь я близок к осуществлению этой мечты… Этот гонщик сражался и с Деймоном, и с Фернандо Алонсо, это легенда!
Деймон Хилл: Вы можете представить, что по-прежнему будете выступать в Формуле 1, когда вам исполнится 41 год?
Дженсон Баттон: Не могу. Льюис, ты говоришь, что я уже староват, потому что мне уже 30, но 41 мне будет еще только через 11 лет...
Льюис Хэмилтон: Посмотрите на Рубенса Баррикелло: он отлично провел прошлый сезон, хотя ему 37. Он всегда был отличным гонщиком, и если у него получилось, то получится и у Михаэля.
Деймон Хилл: Не могу себе представить, что Михаэль продолжит вести себя на трассе так же, как и в прежние времена.
Дженсон Баттон: Думаю, вы воспринимаете его, как воспринимали бы любого другого гонщика за рулем конкурентоспособной машины. А помните Гран При Монако 2006-го года? Тогда было очень интересно! Льюис, ты же еще не выступал в Формуле 1, когда Михаэль запарковался посередине трассы? Сейчас расскажу, только сначала выключите диктофон…
