Пока идут дебаты о том, кого считать лучшим гонщиком современности, мало кто оспаривает превосходство технического гения Эдриана Ньюи. В интервью официальному сайту чемпионата создатель чемпионских машин рассказал о своем подходе, который он применяет в работе, и о задачах, которые предстоит решать в 2014 году.
Вопрос: Вы самый успешный инженер Формулы 1 последних лет. В последние годы разработка основывалась на эволюции предыдущей машины, но в 2014-м произойдут значительные изменения. Что вы об этом думаете? Вы действительно начнете работу с чистого листа бумаги?
Эдриан Ньюи: Первое, что вы делаете – это очень внимательно читаете новый регламент, пытаясь понять, что его составители на самом деле пишут, а не то, что они имели в виду – это не всегда одно и то же. После этого я разбиваю регламент на небольшие фрагменты, затем пытаюсь осмыслить его с точки зрения аэродинамики и механики, чтобы найти лучшие решения для этих различных областей. Вы анализируете их, а затем пытаетесь объединить. Для меня важен конечный продукт, который представляет собой единое целое, а не отдельные детали, собранные вместе.
Вопрос: Сколько людей вовлечено в проект?
Эдриан Ньюи: Около 100 инженеров. С точки зрения начальной работы – это небольшая группа. В проекте по созданию RB10 мы разделили задачу на работу над аэродинамикой передней и задней частей машины, а также работу над мотором и охлаждением. Охлаждение станет огромной проблемой в следующем году.
Вопрос: Чистый лист бумаги и карандаш по-прежнему используются?
Эдриан Ньюи: В какой-то мере эта привычка сохраняется. Я закончил университет в 1980-м задолго до появления систем автоматизированного проектирования (CAD), так что мне приходилось работать с чертежной доской, и не нужно было тратить время на изучение CAD. (смеется) Для меня работа с привычными инструментами – все равно, что говорить на родном языке: вы пользуетесь тем языком, который знаете лучше всего. Я люблю работать с чертежной доской, потому что большую часть работы выполняю на масштабных моделях и могу видеть машину целиком, в то время как при работе с CAD видимость ограничена размером монитора. Учитывая сказанное, в такой организации, как наша, было бы перебором, если бы много людей работали за чертежной доской, ведь затем всё переносится на компьютер для проверки в системе вычислительной гидродинамики (CFD) и последующего производства.
Вопрос: Руководитель Red Bull Racing Кристиан Хорнер называл вас сумасшедшим и абсолютно бесстрашным. Именно эти черты нужны для того, чтобы конструировать самые успешные машины Формулы 1 и принять вызов 2014 года, когда есть риск все потерять?
Эдриан Ньюи: Я не уверен. Полагаю, здесь речь идет, скорее, об уверенности в том, что всё, что вы делаете, помогает двигаться в правильном направлении. Одновременно у вас должна быть страсть к тому, чем вы занимаетесь. Можете назвать это художественной стороной вопроса, но вы должны уметь посмотреть на ситуацию со стороны и спросить: мы движемся в правильном направлении или нет? Если ответ отрицательный, вы должны быть готовы к тому, что придется выбросить в мусорную корзину всё сделанное за последний час, последний день или последнюю неделю.
Вопрос: Процесс проектирования машины в других командах, вероятно, мало отличается от того, что вы сейчас описали. Так в чем разница? У вас есть внутренний голос, который говорит вам, что хорошо, а что плохо?
Эдриан Ньюи: Нет никакого внутреннего голоса. Я называю это правилом 24 часов: идея по-прежнему хороша по прошествии 24 часов? От этого зависит, будет она принята или отвергнута. На самом деле, у вас вырабатывается чувствительность к этому. Мозг – удивительная вещь: вы можете заниматься чем-то совершенно другим, например, заваривать чай, но внезапно осознать, была ваша догадка верной или нет.
Вопрос: Вы создали много успешных машин, которые пилотировали такие легендарные гонщики, как Найджел Мэнселл, Айртон Сенна, Ален Прост, Мика Хаккинен и Себастьян Феттель. Вы учитывали их сильные и слабые стороны?
Эдриан Ньюи: Когда я был молодым, Робин Херд из команды March построил машину, учитывая стиль Ронни Петерсона. Я не могу сказать, что когда-либо сознательно создавал машину, делая поправки на особенности пилотов.
Вопрос: Иными словами, это были не машины Мэнселла, Проста или Феттеля, а машины Ньюи…
Эдриан Ньюи: Ну, такое происходит, когда у вас есть преемственность пилотов, как было у нас последние несколько лет с Себастьяном и Марком Уэббером. Вы слушаете их комментарии, и машина эволюционирует благодаря обратной связи. Так все и происходит.
Вопрос: Когда вы смотрите на такие имена, как Сенна, Прост и Мэнселл, как вы оцениваете Себастьяна на их фоне?
Эдриан Ньюи: Было бы некорректно ставить этим гонщикам оценки, но я могу сказать, что Себастьян, без вопросов, один из великих. У всех великих гонщиков, с которыми мне посчастливилось работать, была одна общая черта – они были очень умные люди. Они не просто умели пилотировать машину, но и понимали, что делали, находясь за рулем. Когда они выходили из машины, они могли воспроизвести, что именно почувствовали на трассе, а вечером детально обсуждать это, работая с инженерами.
Вопрос: Вы более 30 лет провели в автоспорте. Чему научились за эти годы?
Эдриан Ньюи: Формула 1 – сложная работа! (смеется) Мне нравится думать, что за эти годы я не слишком сильно изменился – если хотите, Формула 1 не изменила мою личность. Когда я вспоминаю дни своей учебы в университете, большинство моих сокурсников хотели конструировать самолеты, я же всегда хотел делать гоночные машины. Они начали работать в проектах, результаты которых стали бы видны через 10-15 лет, где обратная связь, хорошая, плохая или нейтральная – неважно, была на расстоянии «световых лет». Это не для меня.
Самое потрясающее в Формуле 1 в том, что вы получаете качественную обратную связь. Неприятно, когда вы ошибаетесь, но, по крайней мере, вы сразу об этом узнаете. А затем пытаетесь остаться на вершине, несмотря на все изменения. Когда я закончил обучение, я пошел к Эмерсону Фиттипальди – в то время у него была небольшая команда Формулы 1. Меня приняли на работу на должность младшего специалиста по аэродинамике. Оказалось, что я стал главным специалистом в этом вопросе, потому что был единственным! Когда я перешел в Leyton House, в команду, где работали 55 человек, из которых было 6 инженеров, я отвечал и за аэродинамику, и разработку машины, и за её производство. В наши дни такое невозможно представить.
В Red Bull Racing работает более 600 сотрудников, больше сотни инженеров – так что масштабы выросли в десять и более раз. Попытаться остаться в лидерах, несмотря на технологические и управленческие изменения, было захватывающей задачей. Эти годы научили меня одному: стояние на месте подобно смерти.
Вопрос: Вы довольны собой? В немногочисленные спокойные моменты вы думаете: «Что же, всё не так плохо»?
Эдриан Ньюи: Нет, я никогда не размышляю о подобных вещах. Я просто пытаюсь находить время для занятий, которые мне интересны, и надеюсь, что это делает меня сильнее. Я стараюсь не посещать слишком много собраний. Я посвящаю 50% своего времени работе над чертежной доской, а оставшееся время провожу вместе с коллегами на базе, изучая их выводы. Разумеется, во время гонок я общаюсь с пилотами, и это позволяет участвовать во многих интересных делах, что меня очень мотивирует.
Вопрос: Есть у вашей работы срок годности? Например, вы когда-нибудь говорили себе: «Еще три года и я ухожу»? Или представляли, что однажды скажете Кристиану Хорнеру или Хельмуту Марко: «Привет, парни, я не приду сегодня в офис»?
Эдриан Ньюи: Это не в моем стиле. Я практически с самого начала участвую в проекте Red Bull Racing, поэтому лояльно отношусь к команде. Я никогда не уйду, не уведомив предварительно о своем решении. Если честно, я буду продолжать до тех пор, пока это приносит мне удовольствие. Вероятно, я был близок к уходу из Формулы 1 в 2002-м. В то время было слишком много политики, связанной с Ferrari и FIA – это было действительно трудное время.
Вопрос: Вы когда-нибудь допускали серьёзные просчёты при разработке машины, о чем до сих пор жалеете?
Эдриан Ньюи: Да, ошибался, но не жалею. Были машины, которые оказывались не настолько хорошими, как я надеялся: машина команды Leyton House образца 1989 года, преемник машины 1988-го, немного изменившей направление развития Формулы 1. Мы разрабатывали машину, ориентируясь в большей степени на аэродинамику, а уже потом пытались создать механические части. В то время, в турбо-эру, большинство соперников делали всё наоборот. Они сначала проектировали механическую основу, а затем занимались аэродинамикой, мы же полностью изменили приоритеты. Но, вернемся к истории: построив хорошую машину в 1988-м, мы переоценили свои силы с машиной 1989 года. Она оказалась слишком сложной для команды такого размера и такого уровня опыта. Я научился на этом примере.
Другой машиной в похожей ситуации стала McLaren MP4-19A в 2004-м. У Ferrari было подавляющее преимущество, поэтому мы должны были сделать большой шаг вперед. Или, по крайней мере, попытаться сделать большой шаг. И вновь мы ошиблись, потому что переоценили свои возможности. Мы напряжённо трудились, но в итоге не смогли как следует справиться с задачей.
Вопрос: Вы получаете предложения от других команд, даже если они знают, насколько вы близки с Red Bull?
Эдриан Ньюи: Да, получаю, это вполне нормально. Если бы я не получал подобных предложений, тогда это стало бы поводом для волнений! (смеется)
Вопрос: Поговорим о сезоне 2014 года. Знающие люди говорят, что новые машины будут выглядеть уродливо…
Эдриан Ньюи: Знаете, регламент определяет вид машины. Конечно, в идеале она должна быть быстра и отличаться стильным дизайном, но в паддоке все отдадут предпочтение быстрой машине, а вовсе не красивой. Да, я был бы рад, если бы при разработке правил больше внимания уделялось бы эстетике. Но скорость превалирует над красотой.
Вопрос: В прошлые годы регламент напоминал швейцарский сыр: было много дыр, которые можно было по-своему интерпретировать. В какой мере это возможно сегодня?
Эдриан Ньюи: Все меньше и меньше. Аэродинамический воздуховод (так называемый F-duct) был хорошим примером, как обойти регламент; выхлопные системы, взаимодействующие с диффузором, тоже были хорошим способом обойти технический регламент. Однако таких возможностей становится все меньше. Я бы хотел быть инженером в семидесятых, особенно в начале семидесятых – это было захватывающее время. Тогда практически не было правил, но, с другой стороны, научно-исследовательский потенциал был невелик. Вы строили машину, выводили ее на трассу, и если вам везло, а идея срабатывала, все складывалось хорошо. Если нет, вы выставляли на старт прошлогоднюю машину и надеялись на следующий год.
Вопрос: Ключевой вопрос в преддверии 2014 года: может ли кто-то внезапно оказаться на две секунды быстрее остальных?
Эдриан Ньюи: Давайте начнем с изучения регламента. Его можно разделить на две части: силовая установка и изменения в аэродинамике. Изменения в аэродинамике большие, но все же меньше, чем те, что были в 2009-м. Поэтому есть вероятность, что одна из команд начнет сезон с машиной, которая окажется лучше, чем у остальных. Однако, ко всему прочему, станут другими и двигатели – у нас нет абсолютно никакого представления о том, будет ли у кого-нибудь из мотористов преимущество. Превосходство может оказаться на стороне машины, которая представляет собой сочетание хорошего шасси и качественного двигателя – если с одним из составляющих будет что-то не так, возникнут проблемы. Но кому удастся добиться этой идеальной комбинации? Большой вопрос, на чьей стороне окажется преимущество в 2014 году.
Вопрос: Эдриан Ньюи может не думать о работе?
Эдриан Ньюи: Верите вы или нет, но могу. Я собираюсь на Карибские острова на несколько дней, чтобы отдохнуть от гонок. Да, я могу не работать. Однако Формула 1 требует колоссальной самоотдачи, и один из подходов заключается в том, чтобы сохранять правильный баланс, поскольку очень быстро можно дойти до того, что вам придется заниматься исключительно работой.
Вопрос: Что произойдет с командой, если вы поймете, что нескольких дней недостаточно, и решите взять паузу на более длительный срок?
Эдриан Ньюи: Все продолжат работать.
Вопрос: Но как?
Эдриан Ньюи: Я лишь один из сотрудников, надеюсь, важный сотрудник, но они будут продолжать трудиться, как обычно. (смеется) Правда, с тех пор, как я работаю в Red Bull, я не пытался это сделать – только в те времена, когда менял команды.
Вопрос: И последний вопрос. Все знают вас, как инженерного гения, и рекорды на трассе только подтверждают это, но какой вы в обычной жизни? Например, вы умеете готовить?
Эдриан Ньюи: По воскресеньям я могу что-нибудь поджарить и приготовить спагетти, но на этом дело и заканчивается. (смеется) Полагаю, я нормальный человек, хотя моя семья может не согласиться с этим утверждением.
