Те, кому доводилось летать на гонки Формулы 1 в 2011-м году, возможно, наблюдали такую картину: на борту самолета, не сговариваясь, многие болельщики (и гоночные журналисты, кстати, тоже) выбирали в видеоменю нашумевший документальный фильм «Сенна» и смотрели, не отрываясь, постепенно все глубже погружаясь в атмосферу той эпохи и весьма эмоционально реагируя на происходящее на экране.
Благодаря создателям фильма, Асифу Кападия и Манишу Панди, мы действительно можем вернуться на пару десятилетий назад и взглянуть под новым углом на события того времени, когда великий бразильский гонщик выступал в Ф1, когда одерживал победы и переживал время триумфа, можем проследить за всей его карьерой, до дня трагической гибели на трассе в Имоле…
В уходящем году фильм собрал множество наград на различных кинофестивалях и стал настоящим хитом: в разных странах он шел в кинотеатрах, его посмотрели десятки тысяч зрителей, а ведь это, все-таки, документальная лента. В паддоке Гран При Абу-Даби корреспондент F1News.Ru познакомился с автором сценария и продюсером фильма «Сенна» Манишем Панди, и теперь это интервью дождалось своего часа…
Вопрос: Начиная с премьеры вашего фильма, с первых показов на кинофестивалях, зрители в зале не могут сдержать слезы – плачут даже суровые мужчины… Это именно та реакция, на которую вы рассчитывали, работая над лентой?
Маниш Панди: Ответ простой: да. Когда я писал сценарий и работал над этим фильмом вместе с режиссером, вместе с нашими монтажерами, передо мной стояли две задачи. Во-первых, надо было четко выстроить композицию картины, во-вторых, добиться, чтобы фильм был абсолютно достоверным и точным.
Жизнь Айртона Сенны была удивительной, просто невероятной, поэтому главная трудность состояла в том, чтобы люди поверили в то, что видят на экране. Нам повезло: Берни Экклстоун допустил нас к своим архивам, так что ничего не пришлось придумывать. У нас были простые правила: если звучит голос Сенны, значит, это должен быть голос Сенны, а не актера. Если идет какое-то интервью, все должны чувствовать, что это было тогда, а не сейчас.
Когда задумываешься над этой историей, понимаешь, что она, конечно, во многом трагична. При классическом подходе к композиции фильма, его герой должен бороться, стремиться к какой-то цели, но это может быть и внутренняя цель. В нашем фильме у Айртона Сенны была цель: он хотел стать лучшим гонщиком всех времен, хотя с этим вы можете и поспорить. Но кроме того, он еще и вел борьбу против политики, которая в те времена практиковалась в Формуле 1.
Думаю, люди плачут, когда смотрят нашу работу, потому, что Сенне не удалось достичь ни одной из этих целей. Впрочем, рассуждая объективно, можно сказать, что в свое время он все-таки стал лучшим гонщиком, хотя по статистике у Алена Проста достижений было больше: Айртон выиграл три титула, а Прост – четыре. Но Сенна проиграл и на политическом поле: вся эта политика, контракты, закулисные маневры – всё это продолжается и сейчас. По-моему, Сенна всегда стремился, чтобы всё было по-честному, но иногда проигрывал в этой борьбе. Думаю, за это мы его любим еще больше, потому что он – человек.
Когда Сенна вынес Проста с трассы в 1990-м году, ваша первая реакция была такой: что за безумный поступок? Зачем он это сделал? Но потом вы начинаете задумываться, анализировать ситуацию: а как бы вы поступили на его месте? Ведь за год до этого его лишили титула, хотели лишить и сейчас…
Что мне нравится в Сенне, так это острота его ума, сложность его натуры. Он говорил по-португальски, по-испански, по-итальянски, по-английски. Есть много интервью, которые он дает на иностранных языках. Как гонщик он был великолепно подготовлен, владел сложнейшим арсеналом технических приемов. Но действовал при этом, как Клинт Иствуд в ковбойских фильмах – очень просто и прямолинейно. Он был человеком действия. И предпочитал решать все споры на трассе.
Центральная часть фильма посвящена его вере в Бога. Я знаю, что у России коммунистическое прошлое, но все русские люди, кого я встречал, носят в себе духовное начало. Русских считают грубыми материалистами, но я придерживаюсь иного мнения. Кстати, мой отец лет 30 назад по делам бизнеса был связан с вашей страной, и он со мной согласен. Думаю, человеческие качества у нас у всех одни.
Так вот, Сенна не боялся говорить то, что думал. Он был предельно искренним и откровенным. Такими людьми надо восхищаться. Знаете, легко смеяться над его верой в Бога, над любовью к Бразилии, ведь в то время в его родной стране господствовала военная диктатура, был чудовищный уровень бедности. Но Айртон никогда не стыдился того, что он – бразилец. Именно это мне больше всего в нём нравится. Цельный характер, ранимая душа, чутко реагирующая на всё, но в то же время – каждодневный смертельный риск. Когда зрители всё это осознают, они не могут не проникнуться…
Вопрос: Думаю, он никогда не предавал себя, свои идеалы – это одна из главных черт его характера. Эти качества не часто встречаются в людях…
Маниш Панди: Именно так! Он не признавал компромиссов.
Сенна стал богатым и знаменитым человеком, у него было несколько бизнес-проектов, которыми он руководил самостоятельно. Но он действительно всегда оставался верен себе и тому простому тезису, который он вывел еще мальчишкой, когда занимался картингом: «Главное в гонках – это газ, тормоз и руль».
Именно за это мы и любим Формулу 1. Да, машины стали более сложными, да, появляются всякие аэродинамические хитрости, воздуховоды, выдувные диффузоры, но суть остается прежней: гонщики садятся за руль и подвергают себя огромному риску. И чем плотнее борьба, чем она острее – тем интереснее. И во времена Сенны искусство гонщика, его мастерство значило намного больше, чем сейчас.
Вопрос: Пожалуй, у Формулы 1 меньше поклонников, чем у футбола, например, и, тем не менее, вам удалось добиться настоящего успеха: во многих странах мира фильм «Сенна» шел на широком экране. Редкий случай, когда такую аудиторию собирает документальное кино: в чем секрет успеха?
Маниш Панди: Думаю, нам очень повезло с режиссером, и вообще, со всей командой, которая делала фильм. Вместе с кинокомпаниями Working Title Films и Universal с самого начала мы решили, что «Сенна» предназначен именно для широкого показа, и относились к нему как к художественному фильму.
Мы очень аккуратно работали с материалом, стараясь создать интересную историю жизни человека. Одна из трудностей состояла в том, что Формула 1 – технический вид спорта, а гонщики носят шлемы, поэтому их лиц не видно. Кроме того, они говорят на разных языках. Но нас это не пугало – наоборот, мы решили это использовать. Мы сказали: не будем упрощать, не будем считать аудиторию глупее себя. Поэтому в нашем фильме не объясняется, что такое поул и лучший круг, мы не рассказываем о системе начисления очков или устройстве моторов. С самого начала мы собирались сделать рассказ о человеке – конечно, на фоне времени и Формулы 1.
Прогуляйтесь по паддоку, посмотрите по сторонам: здесь масса самых разнообразных сюжетов. По-моему, телевидение не очень хорошо обо всем этом рассказывает, хотя и пытается что-то сделать. Желтая пресса, таблоиды, ведут себя просто ужасно: их интересуют только какие-то сенсации, только конфликты. В свое время они нападали на Сенну с Простом, в этом году – на Хэмилтона с Массой. Но, тем не менее, все это человеческие судьбы и связанные с ними истории.
И если вы выберете одну из таких интересных историй и, ничего не упрощая, расскажете её – людей это увлечет. Даже мой 5-летний сын может увлечься. Если честно, в этом и состоит секрет нашего успеха: наш фильм не о Формуле 1, а о человеке.
Вопрос: Собираетесь ли вы продолжать работать в этом же направлении, снимать фильмы на материале Формулы 1?
Маниш Панди: Да, сейчас я работаю над историей о Майке Хоторне и Питере Коллинзе, но это уже будет художественный фильм, а не документальный. Сценарий вскоре будет закончен. Это мой следующий большой проект.
Вопрос: Такое впечатление, что Формула 1 становится модной темой в Голливуде. Что вы думаете по поводу фильмов, которые собираются снимать в Штатах? Есть опасения, что это будут поделки на уровне «Гонщика» (Driven) Сильвестра Сталлоне…
Маниш Панди: Будет некорректно, если я начну критиковать других кинематографистов, но готов сказать вот что: с того дня, как мне исполнилось 13 лет, я пропустил только семь Гран При. Так что, в каком-то смысле, я вырос, следя за выступлениями Айртона Сенны в Формуле 1. Если вы действительно разбираетесь в Ф1, вы сможете сделать технические аспекты спорта более понятными для широкой публики.
По-моему, проблема большинства людей Голливуда в том, что они слишком впечатлены Формулой 1. «Смотрите! – кричат они. – Это паддок! А это – моторхоум!» Пока они будут пребывать в таком состоянии, их фильмы будут скучными. (смеётся)
Не надо обижать публику, не надо предлагать ей истории с простыми до глупости сюжетами. Фильм должен быть универсальным, рассчитанным на разную аудиторию, а в Голливуде так не умеют. Там могут потратить 100 миллионов долларов на фильм, предназначенный для тинэйджеров. Что это за кино? В нем будет хороший парень, плохой парень, обязательно девушка, будут некий глава команды и злой хозяин команды. Все предельно просто.
Надо делать по-другому: достаточно одной трети этой суммы, чтобы снять умный фильм, который понравится всем, в том числе и подросткам. Только надо подойти к задаче творчески. И я могу сделать такой фильм. Расскажите какую-то историю, не впадайте в безумие при виде гоночных машин. Формула 1 удивительна и восхитительна, публика и так это почувствует.
Вопрос: Многие идеализируют Формулу 1 прошлых лет – кстати, этому способствует и фильм «Сенна». Но мы же понимаем, что современная Ф1 не менее интересна и не менее драматична…
Маниш Панди: Если честно, по-моему, сегодня гонки проходят даже интереснее, чем 25 – 30 лет назад. Благодаря современным правилам, ситуация в Формуле 1 выровнялась, машины разных команд сравнимы по своим возможностям, и отставание в 0,2 секунды уже кажется весьма значительным. Если вспомнить времена Найджела Мэнселла, то в 1992-м году на Williams он запросто опережал Айртона Сенну, выступавшего за McLaren, на две секунды. И я не могу сказать, что те гонки были такими уж захватывающими.
Я помню, что сезон 1988-го года спасло только то, что Ален Прост выступал на такой же машине, как и Сенна. Не будь этого, чемпионат стал бы просто скучным. И не соглашусь, что коллизии на трассах стали менее драматичными: наоборот, во многих ситуациях внутреннее напряжение и драматизм чувствуется даже сильнее.
Тем не менее, есть несколько вещей, которые действительно сделали Формулу 1 несколько менее яркой. Понимаете, до того, как стать писателем и сценаристом, я был хирургом. И я не считаю, что машины в наше время стали слишком безопасными. Если бы они стали абсолютно безопасными, на все 100%, я бы чувствовал себя самым счастливым человеком в мире. И, тем не менее, сейчас на уровне подсознания публика настроена, что все будет нормально, что ничего страшного не может произойти в принципе. И это, конечно, снижает уровень драматизма.
Я вовсе не хочу сказать, что Формула 1 должна быть такой, как в те годы, когда в любой момент кто-то мог погибнуть на трассе. Это было ужасно. Я уже говорил, что сейчас заканчиваю сценарий, в котором действие происходят в 1957-1958 гг.: ни один из пяти гонщиков, выступавших тогда за Ferrari, не дожил до конца 1959-го года.
Во-вторых, сегодня пилоты стали намного моложе. Судите сами: Льюис Хэмилтон – фантастическая личность, Фернандо Алонсо – отличный парень, Фелипе Масса, Себастьян Феттель – все они просто замечательные люди. Но они моложе, чем гонщики, выступавшие в Формуле 1 в прежние времена. Ведь если Льюису – 25 лет, он, скорее, будет привлекать внимание своих сверстников и тинэйджеров, а в этом возрасте жизнь сама по себе тоже не столь драматична, как жизнь зрелого человека.
Например, Сенна обходился без менеджера, он все делал сам, и отчасти поэтому в свои 30 выглядел на все 40. Он сам заключал все контракты, сам занимался всеми бизнес-проектами, и никогда не боялся говорить то, что думает.
Здесь мы подходим к третьему аспекту: Формула 1 стала чересчур политкорректной. Людям крайне сложно быть откровенными, говорить то, что они действительно думают. Весь паддок может обсуждать какую-то конкретную историю или ситуацию, но никто не осмелится о ней написать, а гонщикам тяжело быть открытыми и откровенными с прессой. Конечно, это тоже влияет на общую картину.
Помните, когда Сенна выбил с трассы Проста в первом повороте Сузуки на скорости 250 км/час в 1990-м году, после чего стал чемпионом мира? Сейчас подобные вещи невозможны в принципе. Вот если бы гонщики были старше, взрослее, может быть, они не подчинялись бы командной тактике, не слушались ни боссов команд, ни спонсоров, и делали то, что считают нужным…
Сегодня гонщиков часто критикуют за искренность, как это было в случае в Хэмилтоном после Гран При Монако. Думаю, этого нельзя делать, потому что все это тоже снижает уровень интриги.
Кстати, я знаю, как повысить интерес публики к гонкам: надо вести по ТВ трансляции с брифингов гонщиков, надо ставить микрофоны в помещении, где тройка призеров находится перед тем, как выйти на подиум. О чем они говорят в этот момент? Это же так интересно! Лично я бы поставил камеры во всех моторхоумах всех команд. И тогда мы поймем, что гонщики думают на самом деле!..
