Когда Деймон Хилл в 1996-м году выиграл титул, он стал первым из сыновей чемпионов мира, кому удалось, хотя бы частично, повторить достижение отца. Сегодня Хилл - преуспевающий бизнесмен, президент Британского клуба гонщиков. Его популярность среди соотечественников по-прежнему высока, и лишним доказательством этого стало интервью, опубликованное в журнале F1 Racing, полностью составленное по вопросам читателей.
Вопрос: Вы уверены в будущем Гран При Великобритании?
Дэймон Хилл: В Формуле 1 ни в чем нельзя быть уверенным – ошибаются все, кто думает иначе. Это очень рискованный бизнес…
Вопрос: Нет ли у вас желания занять пост президента FIA, когда Макс Мосли наконец уйдет в отставку?
Дэймон Хилл: Мне бы хотелось, чтобы FIA меньше занималась политикой и уделяла больше внимания спорту. У меня такое ощущение, что сейчас наблюдается явный крен в бизнес и политику, а это нездоровое явление. Вы должны чувствовать ответственность перед публикой, потому что деньги Формула 1 получает от людей, которые ее смотрят… А люди хотят видеть, как гонщики борются на трассе, хотят получить удовольствие, и при этом происходящее на экране должно вызывать у них доверие. Когда я общаюсь с болельщиками, я нередко слышу, что они просто не верят тому, что видят. Это плохо. Достоверность – это очень важный момент.
Вопрос: Вы последний гонщик Формулы 1, кто выступал на машине розового цвета. Какие у вас тогда были ощущения?
Дэймон Хилл: Ничего, ход истории продолжается, то ли еще будет. Если честно, я не уверен, какого она была цвета – розового или лилового? Но это было стильно. Знаете, о чем это говорит? Когда хочешь пробиться в Формулу 1, поедешь на чем угодно. В 1992 году в Сильверстоуне я впервые я смог пройти квалификацию. Я был в хвосте стартового поля, но это было здорово!
Помню, я смотрел на Мэнселла и думал: «У него самая лучшая машина Формулы 1». Болельщиков интересовал только он, и они даже забыли, что я тоже еду где-то позади, и после финиша выбежали на трассу. Я чуть не сбил пару человек. Пришлось остановиться в повороте Club – дорога назад в боксы, помню, была очень долгой. Времена были безумные, но интересные.
Вопрос: Вы были напарником Айртона Сенны: что вы можете сказать об этом опыте?
Дэймон Хилл: Он был благородным человеком, но беспощадным на трассе, например, по отношению к Алену Просту. Но точно также он не щадил себя. Исключительный человек. Он отдавал себе отчет, сколь велика его слава, и, думаю, хотел с ее помощью как-то улучшить этот мир. К сожалению, завершить задуманное ему не удалось. Но его влияние распространялось не только на гонки.
Вопрос: Извинился ли Михаэль Шумахер за то, что выбил вас с трассы в Аделаиде в 1994-м году, обеспечив себе победу в чемпионате?
Дэймон Хилл: Извинился? Вы шутите? Я и не ждал извинений, не такой он человек. Моя первая реакция тогда была такой: я сам все испортил. Ведь я видел, как Михаэль возвращается на трассу, но не знал, что его машина повреждена. Я подумал, что это мой единственный шанс, и решил рискнуть…
В спорте не всегда всё складывается так, как бы тебе хотелось - нужно учиться на ошибках и двигаться дальше. Мне часто говорят: “ В 1994-м ты должен был выиграть чемпионат”. Но я так не считаю. Был бы жив Айртон, я бы не смог стать претендентом на титул: я получил такую возможность только, когда его не стало. Я сделал все, что мог, и сезон был фантастический, но мы заплатили за это дорогую цену… Титул достался не мне, но я не был подавлен…
Вопрос: Какую вашу гонку вы считаете лучшей?
Дэймон Хилл: Под дождем, в Сузуке в 1994-м. Условия были сложнейшие, но мне надо было совершить невозможное, чтобы сохранить шансы на титул. Думаю, даже Михаэль признал, что в тот день я ехал здорово.
Вопрос: А вы когда-нибудь посылали Михаэлю Шумахеру поздравительную открытку на Рождество?
Дэймон Хилл: Нет. Наверно, надо бы…
Вопрос: Какие чувства вы испытали, когда стали чемпионом?
Дэймон Хилл: Облегчение! Во-первых, ты не сразу это осознаешь, и только спустя годы я по-настоящему понял, что значит, быть чемпионом мира. А сначала ты лишь думаешь о том, что дело сделано, титул в кармане, слава Богу! Его уже никто не отберет.
Вопрос: За что вас уволили из Williams в 1996-м году?
Дэймон Хилл: «Уволили» - это некоторое преувеличение. Если бы у меня был контракт на два года, тогда можно было бы сказать, что меня уволили, но у меня всегда были контракты на один сезон, и приходилось вести переговоры о следующем. Я был уверен, что уж чемпиона они захотят оставить в команде, но ошибся.
Вопрос: После сезона, который вы провели в Arrows в 1997-м, говорили, что вас чуть не взяли в McLaren. Насколько это было реально?
Дэймон Хилл: Я знал, что туда переходит Эйдриан Ньюи, и был не прочь к нему присоединиться. Я думал, что вместе с ним мог бы выиграть еще один чемпионат. Но для McLaren и для Рона Денниса я был совершенно неизвестной величиной. Видимо, им нужен был кто-то помоложе – ведь мне уже было 37. Вряд ли они видели во мне те качества, которые требовали от гонщика.
Вопрос: Ваш отец, Грэм Хилл, был одним из величайших гонщиков в истории Формулы 1. Вы носите его фамилию: это помогало вам в жизни или мешало?
Дэймон Хилл: Не знаю, что и ответить, но думаю, все-таки, помогало. Не столько фамилия, сколько сам факт, что я вырос в автогоночной среде. Отец был чемпионом мира, и я считал его чуть ли не королем Монако - ведь он побеждал там пять раз. В своей жизни я не знал ничего, кроме гонок, машин и гонщиков.
В свое время у отца не было гоночного опыта, но он поехал в Брэндс-Хэтч и стал гонщиком, а в те годы для этого надо было быть сумасшедшим. Это был смелый шаг, но он его совершил, и спасибо ему за это. Только благодаря ему у меня появился шанс пробиться в Формулу 1.
Вопрос: Какая из машин была самой лучшей в вашей карьере?
Дэймон Хилл: Williams 1996-го года. Не передать словами, насколько удобной была эта машина. Впервые сев за руль, я подумал: «Здесь спать можно». В других машинах у меня ноги не помещались, я все время за что-то задевал. А здесь я находился в идеальном положении, и оставалось только рулить. Машина отлично слушалась. Чистое блаженство!
Вопрос: Вас считают настоящим джентльменом. Вы что-то специально для этого делаете?
Дэймон Хилл: Я старался, и до сих пор стараюсь, придерживаться определенного морального кодекса.
Вопрос: Каким был самый страшный момент, который вам пришлось пережить за рулем Формулы 1?
Дэймон Хилл: Во время дождевых гонок в Спа. Еду я как-то в туче брызг по прямой, после поворота Eau Rouge. Знаю, что где-то на трассе должна быть еще чья-то машина. Действительно, обгоняю кого-то, не то Дзанарди, не то Трулли, и мы чуть-чуть задеваем друг друга: я не видел его машины, я лишь почувствовал ее.
Вопрос: Что было самым трудным в вашей карьере?
Дэймон Хилл: Добывать деньги. Труднее всего было попасть в Формулу 1. Мне это удалось только в 33 года. Но когда мне было 29, я оказался в тупике: меня никуда не брали. Труднее всего было убедить людей дать мне деньги, которые никогда к ним не вернутся… Это было непросто.
Вопрос: Дэвид Култхард недавно сказал, что вы остались недооцененным как гонщик. Вы согласны?
Дэймон Хилл: Пожалуй, по характеру я более решительный человек, чем может показаться. Иногда думаю, что надо было, как Мухаммеду Али, всегда громко заявлять, что я самый великий, потому что тебе самому это помогает. Но я так никогда не мог, я просто был гонщиком, который очень хотел побеждать.
Вопрос: Ваша благородная седина имеет естественное происхождение?
Дэймон Хилл: Да у меня седые волосы с 15-ти лет! До окончания карьеры я не хотел выглядеть седовласым гонщиком, поэтому применял кое-какие химикаты.
Вопрос: Что вы думаете о современной Формуле 1? Теперь это бездушный бизнес, и более ничего?
Дэймон Хилл: Не думаю, что надо тыкать пальцем именно в Формулу 1, это глобальная проблема…
Вопрос: Бывало ли такое, что вы начинали скучать посередине гонки?
Дэймон Хилл: Такое бывало, когда мне приходилось ехать где-то позади, не имея шансов заработать очки: едешь, едешь круг за кругом… Начинаешь думать: «А надо ли?». Сегодня я могу в этом признаться…
Вопрос: Если говорить о сегодняшнем поколении гонщиков Формулы 1, с кем бы вы хотели померяться силами на трассе?
Дэймон Хилл: Алонсо – отличный гонщик. Ведет он себя неполиткорректно, но он веселый парень – есть в нем что-то от Мэнселла. Такие люди нужны нашему спорту.
Вопрос: Пытаетесь ли вы каким-то образом компенсировать недостаток адреналина, который вам давала Формула 1?
Дэймон Хилл: Я отучил себя от адреналина. Это был постепенный процесс. Гонщиками становятся те, кто начинает заниматься автоспортом в юном возрасте. А потом темп их жизни становится все быстрее и быстрее. И после этого очень трудно вернуться к обычной жизни - это очень трудный переход…
Вопрос: После того, как вы стали президентом Британского клуба гонщиков, вы, наверное, забросили свою гитару?
Дэймон Хилл: Забросил… Я всего лишь парень, который мечтал играть в группе…
Вопрос: Представим, что вы можете стать главой команды и выбрать себе двух гонщиков. Каким был бы ваш выбор?
Дэймон Хилл: Думаю, я выбрал бы McLaren. И я бы снова попробовал свести вместе Алонсо и Хэмилтона! (смеется) Это было весело, верно?