Главный гоночный инженер Mercedes Эндрю Шовлин ответил на вопросы болельщиков, в основном связанные с неудачной тактикой чемпионской команды в Сан-Паулу.
Вопрос: Почему, когда на трассе в первый раз появился автомобиль безопасности, в Mercedes решили применить тактику, альтернативную той, что в Red Bull избрали для Макса Ферстаппена?
Эндрю Шовлин: Когда сейфти-кар выехал в первый раз, мы приняли решение действовать противоположным образом по отношению к тому, что предпринял Макс, поскольку по ходу второго отрезка видели, что когда мы применяем точно такую же тактику, соперники оказываются чуть быстрее.
Нам не удавалось прессинговать Red Bull, а когда мы им противодействуем, это могло дать какие-то шансы на победу в гонке. Мы увидели, что Макс свернул в боксы, а это означало, что Льюис оставался на трассе и возглавил гонку. На его машине стояли шины состава Medium, выработавшие примерно 30% своего ресурса, следовательно, доехать на них до финиша было бы непросто, но возможно – это показывали наши расчёты.
Но настоящие трудности предвиделись на рестарте, поскольку резина Medium прогревается до нужной температуры не так быстро, как Soft. Но мы понимали, что если нам удастся удержаться впереди на рестарте, то задача на остаток гонки сводилась к тому, чтобы Льюис сдерживал атаки Макса. Как я уже говорил, это была одна из возможностей побороться за победу, чего мы и пытались добиться.
Вопрос: Почему Валттери Боттаса так быстро позвали на второй пит-стоп, хотя он проехал совсем мало кругов на жёстких шинах?
Эндрю Шовлин: Когда на 26-м круге мы провели пит-стоп, и Валттери получил жёсткие шины, в тот момент у нас была мысль, что, может быть, нам удастся ограничиться единственной остановкой в боксах. Мы понимали, что это будет очень трудно, но не исключали такого варианта, если бы шины состава Hard хорошо себя показали. Опять же, мы пытались найти какую-то оригинальную схему, поскольку на этой стадии гонки позиции Валттери были относительно надёжны.
Первые круги на этом отрезке действительно были неплохими, Боттас показывал очень хороший темп, однако вскоре он несколько снизился. Валттери говорил, что ветер усилился, и поведение машины стало менее стабильным. Мы видели, что он начал терять время, но важнее было то, что нас быстро догонял Александер Элбон, ехавший на шинах Medium. Через несколько кругов он бы оказался в зоне действия DRS, и мы должны были принять решение: продолжать ли следовать тактике единственного пит-стопа и оказаться в ещё более сложном положении, или уступить позицию, перейти на тактику двух пит-стопов, поставить резину Medium, после чего постараться опередить соперника на трассе.
Вот почему мы так поступили, вот почему отрезок на жёстких шинах оказался таким коротким: просто потому, что мы не хотели упускать инициативу и позволить Элбону опередить нас за счёт более раннего пит-стопа.
Вопрос: По какой причине вышел из строя двигатель на машине Боттаса? Валттери перегрел его, когда вёл борьбу с Леклером? Почему его раньше не позвали в боксы? Ещё до того, как машина остановилась на трассе, было видно, что двигатель дымит…
Эндрю Шовлин: Нас многие спрашивают про двигатель на машине Валттери. До того, как на экране ТВ стали заметны какие-либо признаки дыма, по телеметрии мы следили за уровнем масла и видели, что он снижается, но относительно медленно. И нам казалось, что мы можем дотянуть до финиша. В тот момент, когда вы увидели дым, интенсивность потери масла увеличилась, и всё закончилось тем, что машина просто выключилась. Сработала система защиты силовой установки, отреагировав на падение давления масла, чтобы избежать более серьёзных повреждений.
Теперь, когда двигатель доставлен назад на базу в Бриксуорте, там проведут его тщательную проверку, чтобы выяснить причины неполадок и понять, будет ли в Абу-Даби необходимость менять мотор, ведь тогда Валттери будет оштрафован.
Вопрос: Были ли какие-либо проблемы с батареей на машине Льюиса Хэмилтона, или она просто оказалась разряженной из-за того, что надо было проехать быстрый круг выезда из боксов, чтобы опередить Макса?
Эндрю Шовлин: Технических проблем с батареей не было, но когда мы приступили к реализации тактики «подрезки», то заряд батареи надо было использовать на круге, предшествовавшем пит-стопу. Батарее пришлось отдавать заряд и на этом круге, и на круге выезда из боксов, но последствия были такие, что в итоге она разрядилась, и это сказалось на темпе.
Но всё-таки надо было сделать всё, чтобы попытаться реализовать тактику более раннего пит-стопа, мы это понимали. И сейчас нам предстоит разобраться, насколько эффективно использовался заряд батареи, и могли ли мы действовать более правильно, чтобы не позволить Максу опередить Льюиса на трассе.
Вопрос: Почему вы приняли решение провести пит-стоп Льюиса в период, когда на трассе был автомобиль безопасности, хотя знали, что на приведение трассы в порядок уйдёт несколько кругов, после чего до финиша гонки останется лишь пара кругов, за которые Хэмилтону предстояло опередить и Гасли, и Ферстаппена?
Эндрю Шовлин: Когда мы приняли решение позвать Льюиса в боксы во время последнего сейфти-кара, к этому моменту уже произошла авария двух Ferrari, причём одна из машин вылетела в 4-м повороте и была достаточно далеко от края трассы, а Феттель пытался вернуться в боксы с проколотым колесом. Из-за этого асфальт оказался усыпанным обломками, хотя мы думали, что Себастьян всё-таки сможет добраться до пит-лейн.
В момент, когда выехал автомобиль безопасности, Льюис находился в 12-м повороте, так что у нас было мало времени на обсуждение решения. Феттелю не удалось вернуться в боксы, и хотя его машина остановилась в стороне от трассы, к сожалению, обломки от его Ferrari повредили машину Лэнса Стролла. А это означало, что период автомобиля безопасности затянется, и наш план мог не сработать.
Тем не менее, мы решили рискнуть и в лучшем случае финишировали бы на той позиции, на которой стартовали, т.е. на 2-й. Это сейчас мы понимаем, что решение было ошибочным. И если бы была возможность ещё раз провести ту гонку, то мы изменили бы только это решение.
