В большом интервью официальному журналу FIA Льюис Хэмилтон рассказал о том, чем живёт, почему пришёл в автоспорт, и какой след хотел бы оставить в Формуле 1...
Вопрос: Что в детстве вдохновляло вас в автоспорте – скорость, управление гоночной машиной, свобода, соперничество?
Льюис Хэмилтон: Мне не кажется, что на занятия автоспортом меня что-то вдохновляло. Как и все дети, я любил машины, мотоциклы, всё, где есть двигатель. В пять лет я увидел «бамперные машинки» – они выглядели, как Формула 1, но были трёхколёсными – родители никак не могли меня из них вытащить! Мне нравилось ими управлять. Я любил наблюдать, как ездит мой папа. Мне просто нравилось это ощущение, и как только я заканчивал, сразу же хотел ещё. Так что мне трудно ответить на ваш вопрос. У меня нет ощущения, что меня что-то вдохновляло... Может быть, очарование.
Это примерно то же, что спросить у того, кто идёт в Диснейленд – что вас вдохновило? Вы просто хотите туда попасть, поскольку полагаете, что там будет весело, вот и всё. Так же и в любом другом тематическом парке. Мне нравится пилотировать машину, потому что для меня это мои собственные «американские горки», и от того, как далеко я хочу зайти, зависит, насколько весёлыми эти горки окажутся.
Вопрос: Вы не раз говорили, что позже на вас повлиял Айртон Сенна, но, вероятно, были и другие гонщики, которыми вы восхищались? Другие примеры, которым вы хотели следовать, другие люди, у которых вы чему-то хотели научиться, их подходу к спорту, к работе, их дисциплине?
Льюис Хэмилтон: Когда я был ребёнком, я действительно следил и за другими спортсменами – вероятно потому, что мой папа за ними следил. Мохаммед Али, например.
Быть чернокожим не всегда легко. В Формуле 1 мы не видели чернокожих, мне трудно было с кем-то себя ассоциировать. Но я ассоциировал себя с Айртоном. Было здорово видеть других людей этнического происхождения, добившихся больших успехов в других видах деятельности. Я следил за тем, как мужественно они справляются с трудностями, с проблемами, которые встают на их пути.
Вопрос: В футболе, боксе, лёгкой атлетике?
Льюис Хэмилтон: В футболе такого не было. Было в боксе. Леннокс Льюис, Фрэнк Бруно, я постоянно за ними следил. Потом появились сёстры Уильямс, Тайгер Вудс – они тоже были среди таких звёзд, определённо.
Я смотрел на то, что делает Тайгер Вудс, и думал – я хочу добиться того же в своём мире, в автогонках. Я видел, как прорываются наверх сёстры Уильямс, и думал: «Надеюсь, что однажды смогу стать таким же великим, как они, потому что они сломали этот барьер».
Теперь я играю в гольф именно из-за Тайгера. Ладно, на самом деле я уже бросил, у меня не получается! Но я пытался играть из-за Тайгера, а в теннис я начал играть из-за сестёр Уильямс. Так всё и происходит. Приходит кто-то из Индии, достигает больших успехов в спорте, и это вдохновляет других. В Индии очень сильная сборная по крикету, там вся страна любит крикет. Аналогичным образом дела обстоят во всех странах, со всеми этносами.
Вопрос: Вы прошли непростой путь от ребёнка, приехавшего в парк развлечений, до спортсмена, который садился в карт и выступал в гонках. Вероятно, это нельзя назвать обычным детством?
Льюис Хэмилтон: Да, таковы правила игры для всех детей, которые занимаются гонками. Вы уезжаете из дома в среду или четверг, чтобы добраться до картодрома, затем выезжаете на трассу в пятницу, субботу и воскресенье. Вы пропускаете занятия в школе, пропускаете выходные, когда ваши друзья играют в видеоигры, идут в боулинг или веселятся до утра все вместе.
Вы упускаете возможность социализироваться. В понедельник вы возвращаетесь в школу, подходите к друзьям, а все они говорят о том, как замечательно провели выходные, а вы не можете с ними это разделить. Они дают понять, что тебя там не было, и так постоянно. Строить отношения было очень, очень сложно, мне приходилось восстанавливать их каждую неделю. Так что да, вам многим приходится жертвовать.
Вопрос: Было ли что-то в юниорских сериях, что заставило вас быстро повзрослеть, ведь это мир взрослых людей?
Льюис Хэмилтон: Раньше я думал, что это так, теперь считаю иначе. Если что-то такое и было, это скорее тормозило моё развитие. Когда я пришёл в Формулу 1, я чувствовал себя недостаточно зрелым. Сейчас я знаю 17-летних пилотов, которые намного взрослее, чем я был в 22 года. Оглядываясь назад, я думаю, что мне это мешало. Это не позволяло мне созреть в соответствии с возрастом.
Я дольше оставался в коконе, как ни странно. Можно подумать, что если ты находишься среди взрослых, это помогает тебе вырасти. Но вы упускаете подростковый период. Вы совершаете прыжок из детского мира во взрослый, упуская всё, что находится между ними. В какой-то момент вы можете действовать, как взрослый человек, но при этом на самом деле вы не взрослый. В моём случае было именно так.
Вопрос: Со стороны кажется, что за последние пять лет вы очень повзрослели. Вы согласны с этим?
Льюис Хэмилтон: Да, я из тех, кто поздно созревает. Вероятно, если бы я не выступал в гонках, то созрел бы раньше. Я бы сказал родителям, которые подталкивают своих детей к занятиям футболом и жертвуют всем ради этого, что им нужно найти баланс. Родители порой слишком напористы. В спорте все хотят стать звёздами, но ребёнок должен получить свою часть детства, ведь другой возможности не будет. Детство больше не повторится.
Вопрос: Учитывая сказанное, каково для вас быть тем, кто вдохновляет других?
Льюис Хэмилтон: Это странно звучит: «Я говорю это, чтобы вас вдохновить». Надеюсь, какие-то хорошие вещи, что я делаю... Порой дети и даже взрослые пишут мне: «Сегодня вы тренировались, что вдохновило меня» или «Вы пожелали мне доброго утра, и это действительно помогло». Вдохновение может иметь самые разные формы.
Моё положение даёт мне великую возможность одним нажатием кнопки повлиять на чей-то день – или даже неделю. Мне помогает то, что я вырос в Стивенидже, на Пиртри-Уэй. Я хотел стать гонщиком. Я понятия не имел, что через 20 лет люди по всему миру будут следить за мной, весь год экономить, чтобы купить билет на самолёт, футболку, флаг – и отправиться на автодром. Там будут ещё 19 машин, но они болеют за меня, и их энергия проходит через мою машину, через меня. У меня не так много возможностей отплатить им за это, потому социальные сети – отличный способ преодолеть расстояние между нами. Недавно я проводил чат из дома, и показал им мир, в котором живу. Я просто был дома, занимался обычными делами, но это способ установить контакт.
Вопрос: Вы говорили, что не пытаетесь никого вдохновить. Вы просто хотите показать, что вы – это вы?
Льюис Хэмилтон: Я не имел в виду, что не хочу никого вдохновлять. Просто я не просыпаюсь утром с мыслью «Так, сегодня мне нужно вдохновить тысячу человек». Но я люблю с ними общаться, получая от них невероятную энергию. Ко мне часто подходят дети. Дети, которые хотят заниматься гонками, стать пилотами, как я, а я всегда говорю: «Постарайся как можно лучше учиться в школе».
Со взрослыми иначе. С ними мы разговариваем на одном уровне, им столько же лет, сколько и мне, некоторые даже старше, и когда они говорят «Вы мой кумир», это немного странно. С ребёнком такого ощущения нет, потому что я помню, каково это – прийти на трассу и оказаться среди всех этих гигантов. Я помню, как снисходительно разговаривали со мной многие взрослые, они говорили, что у меня ничего не получится, что лучше отказаться от своей мечты. Может быть, кто-то из тех детей, с которыми я разговариваю, тоже слышал что-то подобное, и я хочу повлиять на это. Если 10 человек сказали им что-то негативное, то может быть, мой позитивный комментарий позволит их стереть.
Вопрос: В конце 2015-го вы сказали: Важно жить в мире, не тащить на себе слишком большой груз, не слишком переживать. Вам удалось этого достичь?
Льюис Хэмилтон: Я считаю, что жизнь – это путешествие, и если бы оно получалось совершенно простым и мирным, это было бы скучно. Периоды "шторма" делают жизнь интереснее. Я бы сказал, что моя жизнь больше похожа на океан – утром ты просыпаешься, и всё спокойно, а затем ветер начинает нагонять волну, а если идёт дождь, то ты оказываешься в настоящей буре.
Тем не менее, в целом всё неплохо. Ты пытаешься найти равновесие, не воспринимать всё слишком серьёзно, не зацикливаться на одних и тех же вещах. Наше сознание – невероятный инструмент, позволяющий добиться всего, что угодно. Он сам убеждает себя, отпирает тот механизм в вашей голове, который позволяет это сделать. И да, я уже многого достиг в этом плане, а за следующие пять лет собираюсь достичь ещё большего. За ближайшие пять лет я планирую пройти такой же путь, как за предыдущие пять.
Вопрос: Возвращаясь к пилотированию машины и вашим словам о том, что гонки для вас – американские горки. Именно это вы испытываете в машине текущего года?
Льюис Хэмилтон: Эта машина будит во мне те же ощущения, что и прошлогодняя. Всё, что изменилось – они стали немного быстрее, но в целом это та же самая машина. Скорости возросли, но ключевые особенности машины, то, как она справляется с поворотами, остались такими же – просто всё происходит немного быстрее. Это такая же поездка на американских горках, просто её подняли на две метки. Нельзя сказать, что у неё появились какие-то новые виражи.
Вопрос: То есть в этом сезоне удовольствие зависит только от уровня конкуренции?
Льюис Хэмилтон: Да, сейчас всё зависит только от конкуренции. Всё примерно так же, как в прошлом году, просто теперь появилось соперничество. Если десятка лучших укладывается в полсекунды или около того, гонки становятся невероятно напряжёнными. Пять человек могут оказаться в пределах нескольких десятых, и это настоящие гонки, потому что значение имеет каждый миллиметр, каждый метр тормозного пути.
Любая ошибка, всё имеет даже большее значение, чем прежде. Кроме того, сражаться с другой командой легче. Это настоящий ментальный сдвиг для всей команды. Если соперничество идёт только в пределах одной команды, это превращается в большой водоворот, и чем выше напряжение, тем он становится сильнее. Но это совсем не то, для чего создаётся команда. Теперь же, когда есть другая сильная команда, с которой нужно сражаться, мы чувствуем одинаковый драйв, намного более сильный, и это здорово!
Вопрос: Когда придёт время остановиться, какой след вы хотели бы оставить в Формуле 1?
Льюис Хэмилтон: Я не слишком много об этом думаю, честно говоря. На мой взгляд, если думать о том, каким будет ваше наследие, легко потерять связь с реальностью. Я не могу предугадать, каким он будет. Единственное, что я могу придумать – я хочу, чтобы меня запомнили как жёсткого, непримиримого, но честного гонщика.
Надеюсь, что меня запомнят примерно таким, каким сегодня помнят Айртона Сенну, потому что когда я начинал выступать, я всегда хотел стать похожим на него, подражал ему. Надеюсь, когда я уйду, люди будут уважать мою целеустремлённость, мои способности и мой драйв – так же, как они уважают его.
Вопрос: Тот факт, что вы не задумываетесь о своём наследии, предполагает, что до вашего ухода из автоспорта ещё далеко?
Льюис Хэмилтон: Моя судьба в моих руках. Я могу решить уйти в конце этого года. Будет ли это означать, что моё наследие окажется меньше, чем оно было бы через пять лет? Кто знает?
Мне не нравится это планировать, я не знаю, что меня ждёт, я не знаю, что буду делать. Независимо от того, знаю ли я, что собираюсь сделать, если я буду действовать так, как и всегда действовал в гонках, и применять тот же подход ко всему, что я хочу сделать в жизни, то чувствую, что смогу добиться больших успехов.
Я никогда не перестану атаковать на пределе, чем бы ни занимался, и всегда собираюсь бороться за то, чтобы стать лучшим, в любом мире, в котором я окажусь.
